Традиционная, пусть в этом году чуть запоздавшая, потому как в этот день я работала, сказка для Города. Всякое последнее воскресенье июня мой Город празднует день рождения. В этом году передали штормовое предупреждение - дождь, ветер - но было неожиданно тихо и тепло, лишь поздним вечером облака окрасились алым.Город радостно пушился цветами, развешанными на столбах и оградах, довольно шелестел листвой прорастающих сквозь дома деревьев в ожидании рассвета самого главного дня.
Перед главным праздником Города у Хранителя всегда много работы. Распутать все дороги, так и норовящие перепутаться, уговорить кое-как скрепляющие реальность, так и норовящую осыпаться осколками, мосты приводить исключительно на другой берег, а не куда-нибудь ещё (особенно алогребневого дремлющего дракона, новый в сравнении с прочими мост). Убедиться, что дома на месте, а все грани иного плана города,
неявные, надёжно упрятаны (озорной Город упорно этому противился, а двойной комплект одни и тех же улиц с разными названиями и несколько отличными от людей обитателями, да ещё и спутанный в клубок, ввергнет обычных людей в смятение, это разве сказочникам все нипочём, они в благородной рассеянности и не замечают, когда грани переходят), а статуи-изваяния-резные фигуры-рисунки вернулись на свои места. Фейри-художник рисует, а рисунки его потом бродят в сумерках - ладно ещё, если зверь какой, пусть и сказочный, но плывущая по воздуху золотисто-зелёная, в сумерках почему-то цвета совсем не теряющая рыба непривычного прохожего может испугать...
Миг перед рассветом, сумеречно-прозрачный миг по воле Хранителя Города в канун праздника длится и длится. Сумерки - врата, щель меж мирами, а потому для Хранителя и всех обитателей иных граней это - время силы.
Тополь поблизости зашелестел листвой, шепча что-то невнятное.
- Кто завёлся? - переспросил Хранитель, утирая лоб - Город упорно отражался сам в себе, в клубке дорог-тропинок никак не удавалось найти конец. Хлопнула бабочкиными крыльями, приземляясь, перелётная скамейка, подставила сиденье уставшему Хранителю. - Диггеры? Так лето настало, чему удивляться! Не зимой же им заводиться.
Даже самые старые города не умеют разговаривать. Они могут говорить только так - шелестом листвы на ветру, неясными снами, смутными ощущениями, но Хранитель на то и Хранитель, чтоб понимать свой город.
Листва снова зашелестела.
- Нет уж, дружок, - отказался Хранитель. - В катакомбы твои я не полезу. Душно мне там, и силы той нет. Запри двери старые покрепче, чтоб не забрались, куда не следует, да пути отводи, чтоб диггеры с обитателями местными не повстречались, а те - с ними. Неизвестно ещё, кто для кого опаснее.
Стражи-соболя, развалившиеся неподалёку, вскочили на лапы, изогнули спины, вспушив хвосты.
Изящный фейри, на голову выше невысокого Хранителя и с разноцветными, как у фейри-художника глазами, изобразил нечто вроде поклона.
- У нас, - с достоинством сказал фейри метрополитена, сочтя, что дань вежливости отдана, - завелась гусеница.
Хранитель даже не нашёлся, что сказать. Гусеница у них завелась, ну надо же!
- Синяя, - скорбно дополнил фейри. - И говорящая.
- А ей там, у вас, в подземье, не холодно? - машинально переспросил Хранитель.
- Она лохматая.
- Подземка - не моя территория, - сказал Хранитель. - Кроме того, вы обитаете больше в параллельной подземке, за витражами Речного!
- Но кто-то же должен повлиять, - не смутился фейри. - Она съест все наши витражные меллорны.
Гербовые соболя возмущённо тявкнули, вспушив хвосты и наступая на нахального фейри.
Тот мигом истаял в сумеречном воздухе, лишь мелькнуло отражение в зеркальной витрине одного из магазинов.
- Кажется, дождь собирается... - молвил бронзовый пилот, ловя ладонью каплю.
Свернувшаяся на его коленях гипсовая Мурёнка, невесть где потерявшая свою девочку Маришку, или же потерявшаяся сама, как водится за кошками, согласно муркнула.
Хранитель схватился за голову.
- День Города! Праздничные гуляния! А вы мне с диггерами и гусеницами!
Пойдёт дождь - и праздник будет испорчен, люди вымокнут, настроение у них испортится, а Город расстроится. Ведь это его день рождения!
Сверху заклекотал орёл бронзового пилота, и Хранитель встрепенулся. Шлёпнул ладонью по стене ближайшего дома, и тот послушно отодвинулся, открывая дорогу. Зеркалами Хранитель тоже умел ходить, но не любил. Слишком много зеркал, слишком много отражений, так легко заблудиться - не только в пространстве, но и в самом себе, среди многих отражений не найти настоящего себя. Так что он предпочитал спрямлять пути, как делают кошки.
Несколько шагов - мимо цветущего шиповника, за поворот извилистой тропинки, бегущей по лугу, распушившемуся метёлками трав, - и Хранитель на правом берегу повенчанной с Городом реки. Следом след в след ступали стражи-соболя, к службе относящиеся чрезвычайно серьёзно, хоть едва ли кто решился бы обидеть Хранителя в его же Городе!
В тихом скверике жил Змей Горыныч, изображающий деревянную фигуру (пусть и подозрительно реалистичную) днем, ночами же самый натуральный дракон.
- Неслух чешуйчатый! Куда ты смотрел, спрашивается?!
- Рррау!
- Змеюка летучая! Что значит, сокровище только хранить обязался?! Моя персона тоже драгоценна!
- Ррры!!
- Как ты мог допустить, чтоб на мне рисовали! Ну и что - ребёнок, всё равно ты должен был его слопать!
- Рррр!
Кощей и Горыныч привычно переругивались. Когда они серьёзно повздорили в прошлый раз, Хранителю пришлось спешно заращивать провал в шоссе. Споры их судить он уж давно зарёкся.
- Добрых сумерек, - поздоровался Хранитель, и спорщики воззрились на него, Змей Горыныч - так аж тремя парами жёлтых глаз. - Горыныч, мне нужна твоя помощь.
Конечно, Кощей был колдуном, но его просить было бесполезно - наверняка откажется. Чисто из вредности.
Ни один из обитателей Города не мог противиться прямому приказу Хранителя, но тот своим правом не пользовался никогда, предпочитая просить и уговаривать.
Змей Горыныч, однако, в ответ на просьбу упёрся всеми четырьмя и хвостом впридачу.
- Ррры! - да ещё и помотал всеми тремя головами для убедительности.
- Они не полетят, - ворчливо перевёл Кощей. - И правильно, кто сундуки мои охранять будет?
Соболя презрительно зафыркали, и Хранитель положил руки на холки, успокаивая. Гербовые звери нехотя сели на хвосты.
- Горыныч, - увещевал Хранитель, - некого просить, кроме тебя. Батуты-драконы слишком легкомысленны, рисованного чайного вообще ничего, кроме его магазинчика и чая не интересует, а ты - зверь ответственный.
- Ррры-ау! Рррро-ах! - когти Горыныча скрежетнули по асфальту, встревоженно плеснула в бассейне Щука.
- Они не змей восточный бескрылый, - сварливо перевёл Кощей. - С водою да дождями не дружат, в облаках не витают. Я вам что, переводчик?!
- Горыныч, - сказал Хранитель. - Любую просьбу, что в моих силах, исполню. Спасай праздник! Город так ждёт его... Если восточные могут дожди и облака заклинать - чем ты хуже?
Правая и левые головы переглянулись. Средняя, старшая, вздохнула и нехотя кивнула.
- Буду благодарен, - сказал Хранитель, невесомо проведя ладонью по распущенному крылу.
Затекали за день распростёртые драконьи крылья...
Горыныч сделал несколько шагов, тяжело подпрыгнул, ударил крыльями... Пригнулись от порыва ветра макушки стройных тополей - и крылатый силуэт беззвучно истаял в сумерках.
- Портишь мне дракона, - пробурчал Кощей. - Дракон должен быть злобен, недоверчив и хищен. А Горыныч что? Горыныч детям умиляется и облака по просьбе Хранителя-мальчишки гоняет! Скоро детей на спине катать начнёт, и вот тогда-то точно ворюга какой сундуки мои уведёт!
Небо расцвело оранжевой вязью, а облака, странно посветлевшие, из угрожающе-тёмных засияв лунным серебром, потянулись на юг, будто кто их гнал. А иные так просто расползлись туманной дымкой - судя по всему, попросту испарились от драконьего огня.
Кажется, Хранитель был прав, и умеют заклинать облака не только восточные драконы, но и их пламенные родичи - только надобности прежде не было...
Хоть и нелегко, должно быть, огненному с водой дело иметь.
"Готово, Хранитель", - прозвучал в голове низкий рычащий голос.
- Кажется, дождь отменяется, - сказал пилот, указывая на сине-серебристое небо, где разошлись тучи и засветилась нежно бледнеющая уже луна.
Миг сумерек был на исходе.
Удар ветра пригнул деревья, и когти скрежетнули по асфальту - Змей Горыныч приземлился среди автострады, пробежал по инерции несколько шагов, остановился - бока его ходили ходуном.
- Мурёнка! - протянула руки со спины Горыныча девочка-ангелочек - гипсовая фигурка днём.
Радостно замяукавшая кошка спрыгнула с колен сидящего под тополем пилота, бросаясь к хозяйке, а дракон опустил крыло, позволяя Маришке соскользнуть наземь.
Хорошо, что Кощей не видит...
Горыныч вздохнул и изогнул шеи. Хранитель поочерёдно коснулся лба каждой из трёх склонённых голов.
- О благодарности не забуду.
Дракон дохнул на него - призрачное пламя окутало на миг фигуру Хранителя и истаяло, не причинив вреда, - отвернулся и, разбежавшись, взлетел.
Последний Змей Горыныч в этих краях...
Единственный друг которого - сварливый сказочный колдун.
Спрямлённый путь привёл на крышу одного из самых высоких в Городе домов.
Гербовые соболя замерли позади в непривычной для них неподвижности, а Хранитель сел, свесив ноги с крыши, снял с крепления на широком поясе потемневшую от времени свирель, поднёс к губам.
На рассвете - такова традиция - Хранитель играет своему Городу на свирели, и незамысловатая мелодия вьётся над крышами домов, вплетается зримой нитью в ликующее пение птиц, расписывает хрустальной вязью прозрачно-сумеречный воздух, рисует предутренние, самые сладкие сны обитателям Города.
Чуть легче стала незримая тяжкая ноша на плечах.
Птица-рассвет распахнула розовые с пламенным подбоем крылья, и Хранитель прикрыл на миг глаза, хоть и некому было видеть повлажневших ресниц.
Когда-то и рыжий Хранитель был человеком...
...В сумеречном с нежно-розовой каймою на горизонте небе средь расцвётших праздничных фейерверков купался в воздухе, кувыркался трёхглавый дракон, но никто из людей не замечал окутанного зеленоватым пламенем крылатого силуэта...пояснения1. О Змее Горыныче и Кощее тут
2. О девочке Маришке, кошке Мурёнке и чайном драконе тут
3. О фейри метрополитена тут
4. О батутах-драконах тут
5. О фейри-художнике и рыбе цитатойиз другого дневника
"Плыви, ты - рыба". Моя любимая задумчивая рыба. Почему-то мнится, что рисовал рыбу фэйри-художник (обязательный берет, чуть сдвинутый набок и художественно заляпанный красками - потому как сползает, а художник нетерпеливо поправляет рукою, в которой держит кисть; из-под берета выглядывает острое ухо); фэйри - бродяга по натуре, оттого не сидится ему в Холмах, да и наблюдать за людьми ему любопытно. Он любит оставлять послания - надписи и картинки - на стенах, веря, что каждое найдет своего человека. "Темнота уйдет, наступит утро", "Дело не в судьбе, а в нас", "Радуга сияет каждому" , замысловатый узор на опоре моста или стене дома...
6. Громадная гусеница в метрополитене - байка 90-х годов, тогда подобные байки были очень популярны
7. О бронзовом (пусть даже он не бронзовый 
) маршале авиации упоминалось в предыдущих сказках о Городе. Это памятник на одной из главных площадей моего Города, а я каждое утро прохожу мимо на работу. Памятник мне очень нравится.
8. О перелётной скамейке и изменчивой топографии Города упоминается в сказке "Яблочный ангел"
О Городе-которого-нет тут
-
-
26.06.2018 в 01:56По ссылкам похожу, когда волна впечатлений уляжется
-
-
26.06.2018 в 20:27-
-
26.06.2018 в 20:31Весь день с перерывами читаю другие ваши сказки и в совершенном восторге, многое отзывается))
-
-
26.06.2018 в 21:43-
-
26.06.2018 в 23:15