В моих снах цветы тают и распускается снег... ©
Едва ли здесь есть мораль или глубинный смысл, это просто словесная картинка, вдобавок утянутая из другого моего дневника.
Руан плёл венок, сидя на траве, ловкие пальцы бережно сплетали стебелёк со стебельком, переплетая голубые колокольчики с золотистыми примулами и украшая их солнышками мелких ромашек. Амели плакала, и слёзы капельками росы повисали на травинках.
Дочери лесника нечего делать на балу, и ей не танцевать с хорошеньким мальчиком, ездившем на белом как снег, как тополиный пух пони с пушистой челкой. А так хотелось! И Амели горько плакала от обиды, впервые постигнув, что мир вовсе не один для всех, а место дочки лесника — на выдуманном дне этого неправильного мира, придуманного злыми принцессами и их няньками. И ей нельзя танцевать, и не научиться так легко и плавно скользить над полом, как прекрасные придворные дамы.
— Я открою тебе тайну, — заговорщицки шепнул Руан, будто и не видя слёз и припухших глаз. — На самом деле ты — маленькая лесная фея, которая решила побыть человеческой девочкой и моей дочкой.
Глаза Амели, тут же забывшей про слёзы, округлились.
— Правда, папа? — тоже шёпотом спросила она. — Правда-преправда?
— Самая настоящая, — уверенно кивнул Руан. — Из тех фей, что устраивают на лесных полянках — там, где белки развешивают на ветках деревьев и кустов вокруг маленькие фонарики, а зайцы звенят колокольчиками в такт мелодии, выводимой птицами и сверчками, — хороводы и танцуют до утра.
— Значит, я тоже могу танцевать? — с надеждой потянула Амели отца за рукав.
— Проверим? — Руан возложил на пушистую головку дочери золотисто-голубой венок (он не забыл извиниться перед цветами, когда рвал их на венок), будто лесную корону, и протянул руку: — Не подарит ли маленькая лесная фея танец смертному?
Засмеявшись и чуть порозовев от удовольствия и смущения разом, Амели вложила ладошку в руку отца.
И птицы высвистывали мелодию — лёгкую и звонкую, вторя неслышимому пению тишины, тонко-хрустально звенели паутинки меж ветвей кустов, и постукивали тихонько лапами по старому пню в такт мелодии зайцы, одобрительно шептались буки и дубы, а двое танцевали на лесной полянке, и травы не приминались под их ногами, и трепетали за спиной девочки нежные, полупрозрачные узорные крылья...
Руан плёл венок, сидя на траве, ловкие пальцы бережно сплетали стебелёк со стебельком, переплетая голубые колокольчики с золотистыми примулами и украшая их солнышками мелких ромашек. Амели плакала, и слёзы капельками росы повисали на травинках.
Дочери лесника нечего делать на балу, и ей не танцевать с хорошеньким мальчиком, ездившем на белом как снег, как тополиный пух пони с пушистой челкой. А так хотелось! И Амели горько плакала от обиды, впервые постигнув, что мир вовсе не один для всех, а место дочки лесника — на выдуманном дне этого неправильного мира, придуманного злыми принцессами и их няньками. И ей нельзя танцевать, и не научиться так легко и плавно скользить над полом, как прекрасные придворные дамы.
— Я открою тебе тайну, — заговорщицки шепнул Руан, будто и не видя слёз и припухших глаз. — На самом деле ты — маленькая лесная фея, которая решила побыть человеческой девочкой и моей дочкой.
Глаза Амели, тут же забывшей про слёзы, округлились.
— Правда, папа? — тоже шёпотом спросила она. — Правда-преправда?
— Самая настоящая, — уверенно кивнул Руан. — Из тех фей, что устраивают на лесных полянках — там, где белки развешивают на ветках деревьев и кустов вокруг маленькие фонарики, а зайцы звенят колокольчиками в такт мелодии, выводимой птицами и сверчками, — хороводы и танцуют до утра.
— Значит, я тоже могу танцевать? — с надеждой потянула Амели отца за рукав.
— Проверим? — Руан возложил на пушистую головку дочери золотисто-голубой венок (он не забыл извиниться перед цветами, когда рвал их на венок), будто лесную корону, и протянул руку: — Не подарит ли маленькая лесная фея танец смертному?
Засмеявшись и чуть порозовев от удовольствия и смущения разом, Амели вложила ладошку в руку отца.
И птицы высвистывали мелодию — лёгкую и звонкую, вторя неслышимому пению тишины, тонко-хрустально звенели паутинки меж ветвей кустов, и постукивали тихонько лапами по старому пню в такт мелодии зайцы, одобрительно шептались буки и дубы, а двое танцевали на лесной полянке, и травы не приминались под их ногами, и трепетали за спиной девочки нежные, полупрозрачные узорные крылья...