В моих снах цветы тают и распускается снег... ©
Снова подобие недостиха, но я исправлюсь со следующей сказкой 
Однажды он выдумал море — синь неба и твердь земли. Море было прекрасно, и он подарил ему корабли.
Камни, кораллы и птичий вскрик, зеркальные блики, коварные мели, глубины и чудища в них, белогривые волны-кони, око бури, алый закат и полный штиль.
Злато и жемчуга — дар его любви, зов ветров и взвесь соли в крови — однажды услышавший море навек останется с ним.
Море растит себе маяки, лодки на волнах качает, лодки, взрослея, вырастают в корабли.
Корабли, умирая, ложатся на песчаное дно. Над волнами — альбатросы и чайки, что моряками были когда-то давно.
Крики тоски полны, но море не отдаёт своего: души привязаны, из Круга отозваны, людьми возродиться им не дано.
И плывут души птицами и китами, ветра шепчут их голосами, память — в прибое, жалобен клич в буйстве штормов.
Он спит, и море шепчет сказки ему: послушай, родной, что я расскажу: над волнами моими льёт луна молоко, с небес каплями падает бесценное звёздное вино.
Там, где скалы пропастью обрываются вниз, во тьму, спит, клубком свернувшись, в бездне древний как мир дракон.
В шторма звонят в глубинах моих Кер-Иса колокола, время течёт сквозь него и меня, за белыми стенами — призраки, пойманные проклятием навсегда.
Прибой приносит на берег каплями застывший мёд* — то кормит коней своих белогривых дивный морской народ.
Люди ныряют, камни обняв — собирают слёзы русалок — перламутровые жемчуга.
А там, где небосвод с волной смыкается, хрустальна и сладка моя вода.
Нежность моя точит камень, а небо — это ведь тоже я.
Однажды меня не удержат суши берега...
Море шепчет сказки, синь неба и зелень трав в себе хранит, и помнит: у каждого, кто на суше родился, есть в водах двойник.
Однажды море на сушу придёт, заберёт, что считает своим, выберутся чудовища из неведомых глубин.
Пробудится в бездне мира дракон.
Всё, что вышло из моря, в водах уснёт, что морем началось, то закончится в нём, спящий глаза золотые откроет, и конец всего обернётся новым днём.
Море спящего качает и в объятиях нежит, киты и дельфины поют песни без слов. По лунным дорожкам ступают неясные тени его снов.
Песчаное ложе покоит его, одежды истлели давно, руки водоросли оплели, сквозь грудь кораллы проросли, меж них — глазастые рыбы всех цветов, и зелёный ветер колышет шёлковы пряди волос.
Спи, хороший мой, спи…
Пусть тебе снятся в море неба звёзд цветы…
Пока сияют во тьме маяки,
Корабли мои не собьются с пути.
Горят на мачтах Эльма огни,
Станут птицами погибшие моряки.
Спи, золотой мой, спи…
Пусть тебе снится в море неба свет рыбы-луны…
Однажды он выдумал море. Кем он был — не знает никто.
Золотоглазый, дивный спит, и море баюкает его.
*янтарь называли морским мёдом


Однажды он выдумал море — синь неба и твердь земли. Море было прекрасно, и он подарил ему корабли.
Камни, кораллы и птичий вскрик, зеркальные блики, коварные мели, глубины и чудища в них, белогривые волны-кони, око бури, алый закат и полный штиль.
Злато и жемчуга — дар его любви, зов ветров и взвесь соли в крови — однажды услышавший море навек останется с ним.
Море растит себе маяки, лодки на волнах качает, лодки, взрослея, вырастают в корабли.
Корабли, умирая, ложатся на песчаное дно. Над волнами — альбатросы и чайки, что моряками были когда-то давно.
Крики тоски полны, но море не отдаёт своего: души привязаны, из Круга отозваны, людьми возродиться им не дано.
И плывут души птицами и китами, ветра шепчут их голосами, память — в прибое, жалобен клич в буйстве штормов.
Он спит, и море шепчет сказки ему: послушай, родной, что я расскажу: над волнами моими льёт луна молоко, с небес каплями падает бесценное звёздное вино.
Там, где скалы пропастью обрываются вниз, во тьму, спит, клубком свернувшись, в бездне древний как мир дракон.
В шторма звонят в глубинах моих Кер-Иса колокола, время течёт сквозь него и меня, за белыми стенами — призраки, пойманные проклятием навсегда.
Прибой приносит на берег каплями застывший мёд* — то кормит коней своих белогривых дивный морской народ.
Люди ныряют, камни обняв — собирают слёзы русалок — перламутровые жемчуга.
А там, где небосвод с волной смыкается, хрустальна и сладка моя вода.
Нежность моя точит камень, а небо — это ведь тоже я.
Однажды меня не удержат суши берега...
Море шепчет сказки, синь неба и зелень трав в себе хранит, и помнит: у каждого, кто на суше родился, есть в водах двойник.
Однажды море на сушу придёт, заберёт, что считает своим, выберутся чудовища из неведомых глубин.
Пробудится в бездне мира дракон.
Всё, что вышло из моря, в водах уснёт, что морем началось, то закончится в нём, спящий глаза золотые откроет, и конец всего обернётся новым днём.
Море спящего качает и в объятиях нежит, киты и дельфины поют песни без слов. По лунным дорожкам ступают неясные тени его снов.
Песчаное ложе покоит его, одежды истлели давно, руки водоросли оплели, сквозь грудь кораллы проросли, меж них — глазастые рыбы всех цветов, и зелёный ветер колышет шёлковы пряди волос.
Спи, хороший мой, спи…
Пусть тебе снятся в море неба звёзд цветы…
Пока сияют во тьме маяки,
Корабли мои не собьются с пути.
Горят на мачтах Эльма огни,
Станут птицами погибшие моряки.
Спи, золотой мой, спи…
Пусть тебе снится в море неба свет рыбы-луны…
Однажды он выдумал море. Кем он был — не знает никто.
Золотоглазый, дивный спит, и море баюкает его.
*янтарь называли морским мёдом
Котик. ))))
как красиво!
И грустно, и всеобъемлюще