В моих снах цветы тают и распускается снег... ©
4. Дом колдуна
На лето Ксеня отправилась к бабушке с дедушкой.
«Свежий воздух, — говорили родители, — зелень там, морковочку погрызешь, сплошные витамины».
Ну как, свежий воздух... Частный сектор посреди города, через улицу от дома — магистраль, поющая днём и ночью, а всей зелени бабушка предпочитала лук. Ну ладно, можно было ещё подергать ранетки с яблони соседа, протянувшей ветку через разделявший участки забор. Взрослые из-за этой ветки вечно ругались, хотя сосед дядя Миша вообще ранетки со своей яблони не собирал, а Ксеня украдкой срывала и грызла ужасно кислые и всё равно вкусные ранетки. Детей в домах поблизости не было, разве мелкий совсем Артёмчик в конце улицы, и всей компании у Ксени — старая дедушкина собака Лада. Та не отказывалась гулять с Ксеней, хотя быстро уставала и ложилась где-нибудь в тенёчке передохнуть. Но стоило Ксене уйти слишком далеко, Лада поднималась и тяжело трусила следом. Кажется, она считала своим долгом присматривать за детёнышем. Ксеня не возражала, но таскала с собой воду в маленьком термосе, наливала Ладе в крышку понемногу. Та лакала, виляла хвостом благодарно, улыбалась. На улицах было скучно, все соседние переулки изучены вдоль и поперек, а далеко уходить бабушка с дедушкой не разрешали. Иначе можно было бы удрать в парк, покататься на каруселях, повесить ленточку на дерево желаний.
Через улицу от бабушкиного дома был ничейный участок, буйно заросший лебедой и крапивой. В глубине виднелся потемневший от времени и дождей дом с наполовину обрушившейся крышей, зиявший провалами оконных рам без стекол. Наверное, он всё-таки был чей-то, но хозяину оказался не нужен.
Туда ходить Ксене запрещали особо, но ведь интересно же!
Шорты и маечка — неподходящая одежда для приключений, и Ксеня даже пару раз тихонько взвизгнула, угодив в крапиву. Позади неодобрительно заворчала Лада. Покосившийся дом с обугленными пустыми рамами выглядел... Брошенным, как старый пёс, переставший быть нужным хозяевам. Стены его подпирали выросшие молодые клёны.
Ксеня прислушалась на всякий случай, но нет, только ветер шелестел листвой. Правду говоря, чувствовала она себя неуютно, и конечно, именно потому прямо-таки обязана была забраться внутрь! Не позволяя себе передумать, храбро нырнула через порог в полумрак, как в воду...
И забыла, как дышать.
Внутри не было тесноты и полупрогнивших досок пола — шагнёшь и провалишься, не пахло затхлостью. Внутри это был совсем другой дом — просторная комната, перегороженная расписными ширмами, за спиной вместо пустого дверного проёма — затянутые бумагой решетчатые створки, сквозь которые струился рассеянный свет, — прямо как в аниме.
Ксеня благовоспитанно разулась у приступки, шагнула вперёд.
И дом будто встрепенулся, встряхнулся, как живое существо, очнулся от сна и взглянул на незваную гостью. Ксеня замерла на полушаге, ощутив, как тяжесть взгляда давит на плечи.
Где-то очень далеко яростно залаяла собака.
Тяжесть ушла, и... Ксеня почему-то знала, что вреда ей не причинят. Дом будто приглядывался, не гнал, позволяя гостье пройти дальше. Снова пришло видение старого пса, который недоверчиво принюхивается к протянутым рукам: это ты, мой человек, которого я так долго ждал? или чужак?..
Ксеня тихонько пошла вперёд, осматриваясь по сторонам. Осторожно погладила кончиками пальцев ширму, расписанную журавлями и соснами, и отпрянула, когда журавли с двух сторон захлопали крыльями и изогнули шеи, чтобы взглянуть на неё.
Потом увидела низкий столик тёмного дерева, подошла ближе: на крышке лежали сухие стебельки, перетянутые поблёкшей ленточкой и обвязанные листком бумаги. Наверное, когда-то это были цветы или колоски, может, даже чей-то подарок, этакий букетик — сейчас остались лишь стебельки и мелкая труха на полированной крышке. Рука сама потянулась коснуться бумажного листка… И Ксеня даже сделала шаг назад. Ужасно любопытно, но читать чужие письма, влезать в что-то, что было для неведомого хозяина дома личным… Этого было делать нельзя, так что Ксеня отошла к стене, с любопытством потрогала створки, даже сдвинула немного одну из них — стенной шкаф?.. — и двинулась дальше, в следующую комнату, старательно обойдя журавлей. Тот дом, в который она входила, был куда меньше.
Взгляд в спину заставлял ёжиться то и дело, но ничего зловещего она по-прежнему не ощущала, или что там положено чувствовать в доме с привидениями из типичного ужастика.
Дальше ничего особенно не менялось — пустые и удивительно чистые комнаты — где пыль-то? — деревянные панели, ширмы с пейзажами, сундуки у стен — в каких-то лежала свёрнутая одежда (перебирать и разворачивать Ксеня не стала, конечно), в каких-то — таблички и свитки, которые боязно было брать в руки. Развернёшь — рассыпятся прямо в руках, ведь свитки вместо книг были давным-давно. И всё равно прочитать она б их не смогла, языка-то не знала.
Так что Ксеня с сожалением опускала тяжёлую крышку и шла дальше. Кое-где стояли небольшие пустые жаровни на ножках; где-то сами собой загорались светильники, тускловатые огоньки в плошках. Интересно, а как долго хранится масло?.. Ну ладно, дом-то волшебный и живой, может, он и вообще может просто зажечь огоньки прямо в воздухе.
Ощущение внимательного взгляда сторожевого пса заставляло немного нервничать. В таких случаях главное — не провоцировать собаку...
Красивая дама в многослойных длинных одеждах на следующей ширме прикрыла лицо веером, лукаво сощурив глаза.
«Просто оживший волшебный портрет… картина», — твёрдо сказала себе Ксеня. Ничего особенного. Даже если там изображён человек, вправду живший, это — лишь отпечаток личности, как в тех книгах.
Анфилада комнат привела в конце концов к ещё одним дверям наружу. Логично, если дом такой большой...
Ксеня раздвинула створки — и увидела совсем другой сад сразу за длинной верандой... энгавой, кажется, прикрытой скатом крыши. Сад был дикий, но, странное дело, поблёкшие травы будто росли в определенном порядке. За плодовыми деревьями, которые явно давным-давно не подрезали, смутно виднелась потемневшая деревянная ограда.
И здесь была осень. И прохладная тишина, лишь где-то чуть слышно журчала вода.
Не было неумолчного городского шума, будто сад и дом — этакий маленький необитаемый островок среди резвой реки.
В синем осеннем небе висел призрак луны, а свет солнца был не по-летнему мягким, янтарным.
Эта осень, эта тишина прорастали внутри, будто и Ксеня была частью этого сада и дома, будто могла здесь находиться.
Где-то высоко в небе тоскливо закричала птица, заставив сердце странно сжаться.
Поёжившаяся от прохлады Ксеня, обняв себя, чтобы стало теплее, шагнула к лестнице, чтобы спуститься в сад, погладить макушки трав, поглядеть на родник, где, наверное, из бамбуковой трубки вода стекает в каменную чашу, бархатно-зелёную по краям ото мха, но тут пол вздыбился перед нею, пара досок изогнулась горбом, преграждая дорогу. Дом явно не одобрял её намерения и предупреждал об этом.
Ну… Если она выйдет не там, где входила, наверное, не сможет вернуться обратно?..
Что-то стукнуло за спиной — должно быть, плохо закрепили решётчатые ставни, прикрывающие обтянутые бумагой хрупкие рамы везде, кроме входа.
Раз уж ей так явно намекали, пришлось вернуться в дом.
Наверное, дом всё же принадлежал колдуну, не стал же он волшебным от старости?.. Дом дедушки с бабушкой что-то не торопился сам распахивать двери и вообще становиться разумным.
А этот дом… он был интересным, но непривычно пустым, и он будто ждал. Кого-то.
Странное дело — вроде бы все комнаты были похожи одна на другую, ну, кроме той, с открытым очагом посередине, и Ксеня прошла насквозь, но этой — не видела. Прямо поверх досок пола нарисована была пятиконечная звезда, вписанная в круг. Когда-то, наверное, звезда была красной, алой даже, сейчас она казалась тускло-коричневой. Хотя вот картины на ширмах нисколько не потускнели. Может, тут зависит от силы колдуна? Тот ушёл, и хорошо, что дом не рухнул, как бывает в сказках.
Если верить сериалам… Круг — чтобы удержать что-то внутри звезды? Тут что, демонов призывали?.. Или же круг ограничивал силу самого колдуна во время какого-нибудь особо сильного ритуала? А колдовать тогда как, если силы будут тут заперты?..
Сама комната была пуста и светла, будто только и предназначалась для того, чтобы в ней демонов вызывать, в смысле, колдовать.
От звезды ощущалось нечто, что Ксеня не могла бы объяснить сама себе, но была б кошкой — шерсть на загривке дыбом бы встала.
А вот комната, огороженная от ритуальной обязательной ширмой, которая легко сложилась этакой «гармошкой», была, похоже, чем-то вроде личного кабинета хозяина.
К стене придвинут был столик, над ним висели полки. На столике, кроме пары свёрнутых свитков на дальнем ото входа краю, лежал придавленный двумя каменными фигурками по краям свиток развёрнутый. Рядом, на специальной подставке — кисточка, и высохшие чёрные крошки в коробочке рядом. Ксеня заглянула в свиток, опознала нечто похожее на иероглифы, потому что едва ли вот эти букашки могли быть чем-то другим, но ничего, конечно, не поняла. Осторожно потрогала кончиками пальцев непонятный чертёж ниже написанного — странная многоугольная фигура, при попытке вглядеться в которую почему-то начала болеть голова. Конечно, чернила давным-давно высохли, и пальцы ощутили лишь шероховатость бумаги, не похожей на гладкую современную.
А вот к свиткам на краю стола и на полках даже прикоснуться не вышло — рука просто проходила насквозь. Может, таким образом ей давали понять, что нечего нос совать в колдунские дела?..
Тут же, на полках, обнаружились веер, что-то похожее на метёлку и странное круглое зеркальце, только не из стекла, а из металла. К ним прикоснуться получилось — наверное, тут опасности для любопытных девчонок не было. Ксеня первым делом сунула нос в зеркальце, толком ничего не разглядела — как вообще в них смотрелись?.. — но уловила какое-то неясное движение в мутной глубине и поспешила положить вещицу обратно. Мало ли… В книжках в зеркалах демонов запирали, вон, там и знаки какие-то на обратной стороне. С недоумением отложив нечто вроде пышной метёлки не из прутиков, а из множества верёвочек, Ксеня взяла веер. И не рассыпался же! Наверное, дом берёг вещи хозяина, может, и те свитки из сундуков можно было посмотреть. Если, конечно, любопытный нос не прищемило бы крышкой сундука.
Деревянные планки развернулись с лёгким шелестом. Нарисованный на большом веере тигр, куда больше похожий на длинного полосатого кота, прижмурил глаза, сладко зевнул, показывая розовую пасть и острые желтоватые клыки. Ксеня на всякий случай поспешила аккуратно положить веер с забавным кототигром на место.
Кажется, с обычными вещами здесь всё было сложно.
Ксеня отвернулась было — взглянуть на шкаф у стены, битком набитый такими же свитками, и вдруг показалось, что краем глаза увидела светлый силуэт кого-то, сидящего за столиком. Она, обмирая, развернулась обратно, разом прикидывая, как будет извиняться за вторжение, и понимая, что не может быть здесь никого, дом пуст, и не было слышно шагов, значит… Призрак?
Но за столиком никто не сидел. Показалось, правда, что кисточка на подставке как-то иначе, криво лежит, но, может, она и прежде так лежала.
Почему-то стало невообразимо грустно, будто она что-то потеряла, очень-очень важное, и ждёт, так давно ждёт, а он всё не приходит…
Тут Ксеня очнулась и даже потрясла головой. Неуютно обняла себя за плечи. Это будто были не её мысли, она-то ничего не теряла. Вспомнился образ робко вильнувшего хвостом старого пса.
Кого может ждать собака? Хозяина, конечно.
— Это ты грустишь? — вслух спросила Ксеня, погладила ладошкой стену, которая казалась почти бумажной. — Ты любил своего хозяина, да? А он ушёл куда-то, оставил тебя, и ты теперь ждёшь, как ждал Хатико. Бедный.
Воображаемый пёс аккуратно показал зубы в ответ на попытку погладить и отвернулся. Хвост печально поджался между лап.
— Прости, — с сожалением сказала Ксеня. — Ты, наверное, и меня впустил только потому, что надеялся, что твой человек вернулся. Он же может быть теперь совсем другим, да? Ты вон какой старинный, даже те дома из аниме не такие. И циновок на полу у тебя нет.
В спину мягко подтолкнуло неожиданным сквозняком. Кажется, какое-то испытание Ксеня не прошла. Пёс… то есть дом, наверное, видел как-то иначе, не глазами же (разве что нарисованными? та дама с ширмы, например!), искал что-то в человеке, который сумел его увидеть, но не нашёл. И теперь мягко, не показывая зубов, выпроваживал. Ксеня уверена была, что дом показывался не каждому, и не потому, что приятно было ощущать себя избранной. Просто его б нашли раньше, испакостили б тут всё, разбросали пустые бутылки, сожгли чудные ширмы и изорвали бы бумагу дверей.
При одной мысли на душе стало как-то пакостно. Дом же живой…
Сквозняк подтолкнул снова, и Ксеня послушно пошла.
Дама с веером на ширме, где её точно не было, потому что Ксеня запомнила её среди цветущих сакур, а не у подножия горы с одинокой искривлённой сосной на вершине, махнула веером, указывая дорогу.
Если честно, хоть тут и было немного не по себе, уходить не хотелось. Не каждый день встречаешь нечто действительно волшебное, как в книжках фэнтези, и вот так скоро расставаться было ужасно жалко. И… Ксеня любила собак (интересно, Лада ведь следом не смогла пройти, дом, видимо, или его хозяин, собак не любили), и дом воспринимала кем-то вроде пса, брошенного хозяином, и вот так бросать его снова одного было… казалось свинством. Только вот пёс не желал другого человека, он ждал именно того, единственного.
А вот и её сандалики…
Правду говоря, створку дверей Ксеня отодвигала, зажмурившись. Будут ли там лето и привычный бурьян заброшенного участка, лебеда с крапивой пополам, или тот одичавший осенний сад? И что делать ей, если — сад?..
Заскулила, бросаясь к ногам, Лада, привстала на задних лапах, опираясь передними на её колени, потянулась выше, отчаянно мотая хвостом.
За спиной послышался мягкий стук задвинутой створки.
— Ой, Лада, фу, когтями царапаешь! — конечно, Ксеня сперва отскочила, а потом присела, обняла морду псицы ладонями, чмокнула в нос. Смеясь, едва увернулась от поцелуев собачьего языка, и трепала уши, и успокаивала без конца:
— Я здесь, Лада, видишь, никуда не делась, я вернулась…
«Страшно, — скулила и повизгивала Лада, прижимая уши, отчаянно виляя хвостом. — Тебя не было, не было тут совсем, а потом — вот она ты, и вдруг ты снова куда-то денешься, пошли, пошли отсюда, плохое место...»
Ксеня опомнилась, обернулась. Позади не было никакой энгавы под скатом крыши, никаких решётчатых створок дверей — лишь пустой дверной проём покосившегося, вросшего уже в землю обычного дома. Грустного, заброшенного, но ни чуточки не живого.
Она даже сунулась обратно, внутрь, несмотря на протесты Лады, едва не за пятки попытавшуюся её цапнуть, — но не было внутри череды комнат, перегороженных ширмами, не было колдовского дома. Пахло сыростью и гнилью, а под ногами опасно заскрипела доска.
Чудо закончилось, и стало грустно и немного обидно, как после праздника, которого ждала-ждала с предвкушением чуда, и вот — он закончился, всюду разбросаны ленты серпантина и конфетти, и больше нет ничего, и чудо из рук ускользнуло.
Наверное, дом колдуна — как замок Хаула. Только не шагает. Перемещается, куда хочет, разом оставаясь на месте, открывает двери в разных странах и городах, всё надеясь найти своего человека.
Ксеня шмыгнула носом, сердито вытерла глаза.
— Знаешь… Я хочу, чтобы ты его нашёл однажды. Чтобы не было как с Хатико. Что ему толку, что весь мир знает о его любви, памятник вон поставили. Он ведь так и не дождался…
Может, в следующий раз двери откроются в каменном доме, что в деревеньке где-нибудь в старой Англии. Или в одном из небоскрёбов, вместо входа в самую современную квартиру. Или в одном из старых кварталов в Японии, где будто ничего и не изменилось со старых времён — узкие улочки и деревянные дома с опущенными решётчатыми ставнями и откидными скамейками, легко превращающимися днём в прилавки.
Пусть однажды где-нибудь далеко в дверь, которую увидит не каждый, шагнёт любопытный мальчишка. Или взрослый. Или… И пусть человек этот окажется тем самым, и старого пса будут гладить и чесать за ушами, и трепать, и уворачиваться, смеясь, от собачьих поцелуев…
И неважно, что у дома нет хвоста, которым можно отчаянно вилять так, что боишься — вот-вот отвалится. И неважно, что его нельзя потрепать по ушам. Важно — чтобы он дождался своего колдуна.
На лето Ксеня отправилась к бабушке с дедушкой.
«Свежий воздух, — говорили родители, — зелень там, морковочку погрызешь, сплошные витамины».
Ну как, свежий воздух... Частный сектор посреди города, через улицу от дома — магистраль, поющая днём и ночью, а всей зелени бабушка предпочитала лук. Ну ладно, можно было ещё подергать ранетки с яблони соседа, протянувшей ветку через разделявший участки забор. Взрослые из-за этой ветки вечно ругались, хотя сосед дядя Миша вообще ранетки со своей яблони не собирал, а Ксеня украдкой срывала и грызла ужасно кислые и всё равно вкусные ранетки. Детей в домах поблизости не было, разве мелкий совсем Артёмчик в конце улицы, и всей компании у Ксени — старая дедушкина собака Лада. Та не отказывалась гулять с Ксеней, хотя быстро уставала и ложилась где-нибудь в тенёчке передохнуть. Но стоило Ксене уйти слишком далеко, Лада поднималась и тяжело трусила следом. Кажется, она считала своим долгом присматривать за детёнышем. Ксеня не возражала, но таскала с собой воду в маленьком термосе, наливала Ладе в крышку понемногу. Та лакала, виляла хвостом благодарно, улыбалась. На улицах было скучно, все соседние переулки изучены вдоль и поперек, а далеко уходить бабушка с дедушкой не разрешали. Иначе можно было бы удрать в парк, покататься на каруселях, повесить ленточку на дерево желаний.
Через улицу от бабушкиного дома был ничейный участок, буйно заросший лебедой и крапивой. В глубине виднелся потемневший от времени и дождей дом с наполовину обрушившейся крышей, зиявший провалами оконных рам без стекол. Наверное, он всё-таки был чей-то, но хозяину оказался не нужен. Туда ходить Ксене запрещали особо, но ведь интересно же!
Шорты и маечка — неподходящая одежда для приключений, и Ксеня даже пару раз тихонько взвизгнула, угодив в крапиву. Позади неодобрительно заворчала Лада. Покосившийся дом с обугленными пустыми рамами выглядел... Брошенным, как старый пёс, переставший быть нужным хозяевам. Стены его подпирали выросшие молодые клёны.
Ксеня прислушалась на всякий случай, но нет, только ветер шелестел листвой. Правду говоря, чувствовала она себя неуютно, и конечно, именно потому прямо-таки обязана была забраться внутрь! Не позволяя себе передумать, храбро нырнула через порог в полумрак, как в воду...
И забыла, как дышать.
Внутри не было тесноты и полупрогнивших досок пола — шагнёшь и провалишься, не пахло затхлостью. Внутри это был совсем другой дом — просторная комната, перегороженная расписными ширмами, за спиной вместо пустого дверного проёма — затянутые бумагой решетчатые створки, сквозь которые струился рассеянный свет, — прямо как в аниме.
Ксеня благовоспитанно разулась у приступки, шагнула вперёд.
И дом будто встрепенулся, встряхнулся, как живое существо, очнулся от сна и взглянул на незваную гостью. Ксеня замерла на полушаге, ощутив, как тяжесть взгляда давит на плечи.
Где-то очень далеко яростно залаяла собака.
Тяжесть ушла, и... Ксеня почему-то знала, что вреда ей не причинят. Дом будто приглядывался, не гнал, позволяя гостье пройти дальше. Снова пришло видение старого пса, который недоверчиво принюхивается к протянутым рукам: это ты, мой человек, которого я так долго ждал? или чужак?..
Ксеня тихонько пошла вперёд, осматриваясь по сторонам. Осторожно погладила кончиками пальцев ширму, расписанную журавлями и соснами, и отпрянула, когда журавли с двух сторон захлопали крыльями и изогнули шеи, чтобы взглянуть на неё.
Потом увидела низкий столик тёмного дерева, подошла ближе: на крышке лежали сухие стебельки, перетянутые поблёкшей ленточкой и обвязанные листком бумаги. Наверное, когда-то это были цветы или колоски, может, даже чей-то подарок, этакий букетик — сейчас остались лишь стебельки и мелкая труха на полированной крышке. Рука сама потянулась коснуться бумажного листка… И Ксеня даже сделала шаг назад. Ужасно любопытно, но читать чужие письма, влезать в что-то, что было для неведомого хозяина дома личным… Этого было делать нельзя, так что Ксеня отошла к стене, с любопытством потрогала створки, даже сдвинула немного одну из них — стенной шкаф?.. — и двинулась дальше, в следующую комнату, старательно обойдя журавлей. Тот дом, в который она входила, был куда меньше.
Взгляд в спину заставлял ёжиться то и дело, но ничего зловещего она по-прежнему не ощущала, или что там положено чувствовать в доме с привидениями из типичного ужастика.
Дальше ничего особенно не менялось — пустые и удивительно чистые комнаты — где пыль-то? — деревянные панели, ширмы с пейзажами, сундуки у стен — в каких-то лежала свёрнутая одежда (перебирать и разворачивать Ксеня не стала, конечно), в каких-то — таблички и свитки, которые боязно было брать в руки. Развернёшь — рассыпятся прямо в руках, ведь свитки вместо книг были давным-давно. И всё равно прочитать она б их не смогла, языка-то не знала.
Так что Ксеня с сожалением опускала тяжёлую крышку и шла дальше. Кое-где стояли небольшие пустые жаровни на ножках; где-то сами собой загорались светильники, тускловатые огоньки в плошках. Интересно, а как долго хранится масло?.. Ну ладно, дом-то волшебный и живой, может, он и вообще может просто зажечь огоньки прямо в воздухе.
Ощущение внимательного взгляда сторожевого пса заставляло немного нервничать. В таких случаях главное — не провоцировать собаку...
Красивая дама в многослойных длинных одеждах на следующей ширме прикрыла лицо веером, лукаво сощурив глаза.
«Просто оживший волшебный портрет… картина», — твёрдо сказала себе Ксеня. Ничего особенного. Даже если там изображён человек, вправду живший, это — лишь отпечаток личности, как в тех книгах.
Анфилада комнат привела в конце концов к ещё одним дверям наружу. Логично, если дом такой большой...
Ксеня раздвинула створки — и увидела совсем другой сад сразу за длинной верандой... энгавой, кажется, прикрытой скатом крыши. Сад был дикий, но, странное дело, поблёкшие травы будто росли в определенном порядке. За плодовыми деревьями, которые явно давным-давно не подрезали, смутно виднелась потемневшая деревянная ограда.
И здесь была осень. И прохладная тишина, лишь где-то чуть слышно журчала вода.
Не было неумолчного городского шума, будто сад и дом — этакий маленький необитаемый островок среди резвой реки.
В синем осеннем небе висел призрак луны, а свет солнца был не по-летнему мягким, янтарным.
Эта осень, эта тишина прорастали внутри, будто и Ксеня была частью этого сада и дома, будто могла здесь находиться.
Где-то высоко в небе тоскливо закричала птица, заставив сердце странно сжаться.
Поёжившаяся от прохлады Ксеня, обняв себя, чтобы стало теплее, шагнула к лестнице, чтобы спуститься в сад, погладить макушки трав, поглядеть на родник, где, наверное, из бамбуковой трубки вода стекает в каменную чашу, бархатно-зелёную по краям ото мха, но тут пол вздыбился перед нею, пара досок изогнулась горбом, преграждая дорогу. Дом явно не одобрял её намерения и предупреждал об этом.
Ну… Если она выйдет не там, где входила, наверное, не сможет вернуться обратно?..
Что-то стукнуло за спиной — должно быть, плохо закрепили решётчатые ставни, прикрывающие обтянутые бумагой хрупкие рамы везде, кроме входа.
Раз уж ей так явно намекали, пришлось вернуться в дом.
Наверное, дом всё же принадлежал колдуну, не стал же он волшебным от старости?.. Дом дедушки с бабушкой что-то не торопился сам распахивать двери и вообще становиться разумным.
А этот дом… он был интересным, но непривычно пустым, и он будто ждал. Кого-то.
Странное дело — вроде бы все комнаты были похожи одна на другую, ну, кроме той, с открытым очагом посередине, и Ксеня прошла насквозь, но этой — не видела. Прямо поверх досок пола нарисована была пятиконечная звезда, вписанная в круг. Когда-то, наверное, звезда была красной, алой даже, сейчас она казалась тускло-коричневой. Хотя вот картины на ширмах нисколько не потускнели. Может, тут зависит от силы колдуна? Тот ушёл, и хорошо, что дом не рухнул, как бывает в сказках.
Если верить сериалам… Круг — чтобы удержать что-то внутри звезды? Тут что, демонов призывали?.. Или же круг ограничивал силу самого колдуна во время какого-нибудь особо сильного ритуала? А колдовать тогда как, если силы будут тут заперты?..
Сама комната была пуста и светла, будто только и предназначалась для того, чтобы в ней демонов вызывать, в смысле, колдовать.
От звезды ощущалось нечто, что Ксеня не могла бы объяснить сама себе, но была б кошкой — шерсть на загривке дыбом бы встала.
А вот комната, огороженная от ритуальной обязательной ширмой, которая легко сложилась этакой «гармошкой», была, похоже, чем-то вроде личного кабинета хозяина.
К стене придвинут был столик, над ним висели полки. На столике, кроме пары свёрнутых свитков на дальнем ото входа краю, лежал придавленный двумя каменными фигурками по краям свиток развёрнутый. Рядом, на специальной подставке — кисточка, и высохшие чёрные крошки в коробочке рядом. Ксеня заглянула в свиток, опознала нечто похожее на иероглифы, потому что едва ли вот эти букашки могли быть чем-то другим, но ничего, конечно, не поняла. Осторожно потрогала кончиками пальцев непонятный чертёж ниже написанного — странная многоугольная фигура, при попытке вглядеться в которую почему-то начала болеть голова. Конечно, чернила давным-давно высохли, и пальцы ощутили лишь шероховатость бумаги, не похожей на гладкую современную.
А вот к свиткам на краю стола и на полках даже прикоснуться не вышло — рука просто проходила насквозь. Может, таким образом ей давали понять, что нечего нос совать в колдунские дела?..
Тут же, на полках, обнаружились веер, что-то похожее на метёлку и странное круглое зеркальце, только не из стекла, а из металла. К ним прикоснуться получилось — наверное, тут опасности для любопытных девчонок не было. Ксеня первым делом сунула нос в зеркальце, толком ничего не разглядела — как вообще в них смотрелись?.. — но уловила какое-то неясное движение в мутной глубине и поспешила положить вещицу обратно. Мало ли… В книжках в зеркалах демонов запирали, вон, там и знаки какие-то на обратной стороне. С недоумением отложив нечто вроде пышной метёлки не из прутиков, а из множества верёвочек, Ксеня взяла веер. И не рассыпался же! Наверное, дом берёг вещи хозяина, может, и те свитки из сундуков можно было посмотреть. Если, конечно, любопытный нос не прищемило бы крышкой сундука.
Деревянные планки развернулись с лёгким шелестом. Нарисованный на большом веере тигр, куда больше похожий на длинного полосатого кота, прижмурил глаза, сладко зевнул, показывая розовую пасть и острые желтоватые клыки. Ксеня на всякий случай поспешила аккуратно положить веер с забавным кототигром на место.
Кажется, с обычными вещами здесь всё было сложно.
Ксеня отвернулась было — взглянуть на шкаф у стены, битком набитый такими же свитками, и вдруг показалось, что краем глаза увидела светлый силуэт кого-то, сидящего за столиком. Она, обмирая, развернулась обратно, разом прикидывая, как будет извиняться за вторжение, и понимая, что не может быть здесь никого, дом пуст, и не было слышно шагов, значит… Призрак?
Но за столиком никто не сидел. Показалось, правда, что кисточка на подставке как-то иначе, криво лежит, но, может, она и прежде так лежала.
Почему-то стало невообразимо грустно, будто она что-то потеряла, очень-очень важное, и ждёт, так давно ждёт, а он всё не приходит…
Тут Ксеня очнулась и даже потрясла головой. Неуютно обняла себя за плечи. Это будто были не её мысли, она-то ничего не теряла. Вспомнился образ робко вильнувшего хвостом старого пса.
Кого может ждать собака? Хозяина, конечно.
— Это ты грустишь? — вслух спросила Ксеня, погладила ладошкой стену, которая казалась почти бумажной. — Ты любил своего хозяина, да? А он ушёл куда-то, оставил тебя, и ты теперь ждёшь, как ждал Хатико. Бедный.
Воображаемый пёс аккуратно показал зубы в ответ на попытку погладить и отвернулся. Хвост печально поджался между лап.
— Прости, — с сожалением сказала Ксеня. — Ты, наверное, и меня впустил только потому, что надеялся, что твой человек вернулся. Он же может быть теперь совсем другим, да? Ты вон какой старинный, даже те дома из аниме не такие. И циновок на полу у тебя нет.
В спину мягко подтолкнуло неожиданным сквозняком. Кажется, какое-то испытание Ксеня не прошла. Пёс… то есть дом, наверное, видел как-то иначе, не глазами же (разве что нарисованными? та дама с ширмы, например!), искал что-то в человеке, который сумел его увидеть, но не нашёл. И теперь мягко, не показывая зубов, выпроваживал. Ксеня уверена была, что дом показывался не каждому, и не потому, что приятно было ощущать себя избранной. Просто его б нашли раньше, испакостили б тут всё, разбросали пустые бутылки, сожгли чудные ширмы и изорвали бы бумагу дверей.
При одной мысли на душе стало как-то пакостно. Дом же живой…
Сквозняк подтолкнул снова, и Ксеня послушно пошла.
Дама с веером на ширме, где её точно не было, потому что Ксеня запомнила её среди цветущих сакур, а не у подножия горы с одинокой искривлённой сосной на вершине, махнула веером, указывая дорогу.
Если честно, хоть тут и было немного не по себе, уходить не хотелось. Не каждый день встречаешь нечто действительно волшебное, как в книжках фэнтези, и вот так скоро расставаться было ужасно жалко. И… Ксеня любила собак (интересно, Лада ведь следом не смогла пройти, дом, видимо, или его хозяин, собак не любили), и дом воспринимала кем-то вроде пса, брошенного хозяином, и вот так бросать его снова одного было… казалось свинством. Только вот пёс не желал другого человека, он ждал именно того, единственного.
А вот и её сандалики…
Правду говоря, створку дверей Ксеня отодвигала, зажмурившись. Будут ли там лето и привычный бурьян заброшенного участка, лебеда с крапивой пополам, или тот одичавший осенний сад? И что делать ей, если — сад?..
Заскулила, бросаясь к ногам, Лада, привстала на задних лапах, опираясь передними на её колени, потянулась выше, отчаянно мотая хвостом.
За спиной послышался мягкий стук задвинутой створки.
— Ой, Лада, фу, когтями царапаешь! — конечно, Ксеня сперва отскочила, а потом присела, обняла морду псицы ладонями, чмокнула в нос. Смеясь, едва увернулась от поцелуев собачьего языка, и трепала уши, и успокаивала без конца:
— Я здесь, Лада, видишь, никуда не делась, я вернулась…
«Страшно, — скулила и повизгивала Лада, прижимая уши, отчаянно виляя хвостом. — Тебя не было, не было тут совсем, а потом — вот она ты, и вдруг ты снова куда-то денешься, пошли, пошли отсюда, плохое место...»
Ксеня опомнилась, обернулась. Позади не было никакой энгавы под скатом крыши, никаких решётчатых створок дверей — лишь пустой дверной проём покосившегося, вросшего уже в землю обычного дома. Грустного, заброшенного, но ни чуточки не живого.
Она даже сунулась обратно, внутрь, несмотря на протесты Лады, едва не за пятки попытавшуюся её цапнуть, — но не было внутри череды комнат, перегороженных ширмами, не было колдовского дома. Пахло сыростью и гнилью, а под ногами опасно заскрипела доска.
Чудо закончилось, и стало грустно и немного обидно, как после праздника, которого ждала-ждала с предвкушением чуда, и вот — он закончился, всюду разбросаны ленты серпантина и конфетти, и больше нет ничего, и чудо из рук ускользнуло.
Наверное, дом колдуна — как замок Хаула. Только не шагает. Перемещается, куда хочет, разом оставаясь на месте, открывает двери в разных странах и городах, всё надеясь найти своего человека.
Ксеня шмыгнула носом, сердито вытерла глаза.
— Знаешь… Я хочу, чтобы ты его нашёл однажды. Чтобы не было как с Хатико. Что ему толку, что весь мир знает о его любви, памятник вон поставили. Он ведь так и не дождался…
Может, в следующий раз двери откроются в каменном доме, что в деревеньке где-нибудь в старой Англии. Или в одном из небоскрёбов, вместо входа в самую современную квартиру. Или в одном из старых кварталов в Японии, где будто ничего и не изменилось со старых времён — узкие улочки и деревянные дома с опущенными решётчатыми ставнями и откидными скамейками, легко превращающимися днём в прилавки.
Пусть однажды где-нибудь далеко в дверь, которую увидит не каждый, шагнёт любопытный мальчишка. Или взрослый. Или… И пусть человек этот окажется тем самым, и старого пса будут гладить и чесать за ушами, и трепать, и уворачиваться, смеясь, от собачьих поцелуев…
И неважно, что у дома нет хвоста, которым можно отчаянно вилять так, что боишься — вот-вот отвалится. И неважно, что его нельзя потрепать по ушам. Важно — чтобы он дождался своего колдуна.
@темы: призрачные грани, writober, сказки
-
-
05.10.2023 в 00:30-
-
05.10.2023 в 05:39