Болото, перемежаемое островками травы, тянулось вдаль. Когда-то здесь была полноводная река, если верить старым свиткам из коры и рассказам старших, а у реки был хозяин. Потом хозяин пропал, а река захирела, пересохла цепочками озёр, заболотилась. Переродилась.
Может, у болот теперь свой хозяин...
Нюсса переступила лапками, обутыми в наилучшие сапожки из коры, вздохнула. Сняла двурогую зелёную шапочку, насторожила ушки, поставив торчком. Безмолвные Болота молчали. Ни свиста птицы, ни кваканья лягушки… Даже листва на редких кустиках не шелестела.
Но редкие бродячие деревья обитали именно на болотах, и выманить их на обычную землю получалось редко. Наверное, дело было в том, что двигаться по болоту деревьям было легче, топкая поверхность их не смущала, а трясин и омутов они избегали.
Сумей приручить одно из бродячих деревьев — и оно позволит построить домик, изогнёт для тебя ствол, откроет широкое дупло. Только надо сперва угостить дерево, порезать ладошку, огладить кору, потом — хлеб, самолично испечённый, ну и леденцы яркие, разноцветные — чтоб дерево добрым было, не хищным.
Потом уж можно заделать порожек серым камнем и проложить щели сухим мхом, вставить слюдяное окошко и круглую дверку (и украсить венком из сухих трав и цветов, и туда же вплести немного ярких ягод), уложить внутри половички, сплетённые из травы и разноцветных шерстяных ниток…
А на окошко повесить фонарик с разноцветными слюдяными стёклышками — жемчужным, золотистым, лиловым, серо-серебристым, зелёным, — вдруг кто заплутает в Безмолвных Болотах, даже на помощь позвать не сумеет. Эти болотные огоньки такие озорники, заведут невесть куда!
На скате крыши посеять травку, да не жёсткую болотную, а пушистую и душистую луговую. Сделать лесенку, чтоб спускаться-подниматься — дерево высоко стоит на корнях; перила сплести из травы…
Вечерами Нюсса макает кисточку в травяной душистый отвар, дорисовывая разноцветным теням на стене где-то ушки или лапки, где-то — стебелёк, где-то ещё что, дабы картинка-тень стала законченной.
Потом протирает витражный камень-яйцо, что нашла однажды (фонарик ревниво мигает), любуясь переливами и цветовыми узорами на его коре-скорлупе, всякий раз иными, и снова гадает, что может однажды вылупиться из него, если это вообще яйцо, и на всякий случай думает для него, того-кто-внутри, тёплые слова, чтобы ему не было одиноко.
Едва на Болотах прокричит Птица, Нюсса завершает все свои дела и ложится в постель, сладко пахнущую сухими травами. Засыпает она, не выключая фонарик на окошке (фонарик с разноцветными слюдяными стёклышками маленький, но, кажется, он ужасно горд своей миссией Маяка-на-Болотах и старается гореть как можно ярче), к утру тени разбредаются-расползаются кто куда, и на следующий вечер на стене колышутся совсем другие силуэты. Нюсса не удивляется — это же Болота.
Плетя днём коврики из разноцветных нитей и сухой травы (рисунок никогда не повторяется, потому что всякий раз новый коврик начинает плести новая Нюсса, другая уже на несколько мигов, сотню их, или даже целую ночь, после которой все просыпаются уже кем-то другими), выкладывая узоры и картины из разноцветных кусочков слюды, приклеивая древесным клеем клеем к деревянным дощечкам, Нюсса тихонько напевает без слов.
Конечно, ничего не слышно, но Нюссе кажется почему-то, что Дереву-дому песенки нравятся почти так же, как разноцветные леденцы, что она варит (очаг Нюсса устроила поодаль, на маленьком островке, потому что Дереву не нравится огонь, оно терпит только маленький фонарик), развешивая их потом на нижних ветвях, — оно немножко переминается с корня на корень, а ночами иногда даже тихонько укачивает её, будто напевая неслышную колыбельную.
У Нюссы самый лучший дом на свете. И он живой.
@темы:
"Осколки цветных витражей",
сказки