В моих снах цветы тают и распускается снег... ©
Автор: Тууликки для fandom Dragons 2019
Бета: Хикари-сан
Название: Змей и Санни
Персонажи: Змей, кошка
Рейтинг, жанр, размер: G, юмор, мини
Описание: однажды кошка решила завести себе трёхглавого Змея...
Примечание: продолжение истории Супердиджей; особенности бытия сказочного персонажа в реале; цитаты из песни гр. «Ottawan» - «Sunny»; во всем виновата фигурка
дракона-диджея из драконоколлекции
Они познакомились очень банально — Змей Горгоныч попросту споткнулся о неё, пытавшуюся проскочить в подъезд — на улице было на редкость неуютно, холодно и ветрено. Осень!
Не самая лучшая погода для дракона, даже если он — Змей и вообще сказочный персонаж. Так и хочется впасть в спячку ещё до наступления зимы. Горгоныч, подумав, откопал в шкафу длиннющий полосатый шарф, которого вполне хватило на все три шеи, меховые наушники и утеплённую жилетку — другой одежды он не носил, потому что для Змеев её не шили.
— О! Прости, пушистая!
Маленький зверёк гневно обшипел его, распушившись вдвое, сощурив золотистые, почти змеиные глаза.
Это была любовь с первого взгляда.
Поскольку при визите в ветлечебницу был риск, что за питомца примут его самого, да и кошки-собаки не всегда дружелюбно к нему относились, то ветеринара Горгоныч вызвал на дом. Благо люди любили облегчать себе жизнь, а потому и Змею жилось теперь среди них проще, и вовсе необязательно было прятаться в лесах или горах… в магазины Горгоныч тоже давно не ходил.
Больно уж много сил отнимает отвод глаз, сказочному персонажу и без того нелегко приходится. Вырастают дети, перестают верить… Без чьей-то веры сказке не выжить, того и гляди, сам в себя верить перестанешь и вовсе развоплотишься.
Змей Горгоныч — всё же три головы вовсе не роскошь и не излишество, это способ выживания, — посоветовавшись сам с собой, нашёл изящный выход. Он просто устроился на работу… и даже не Змеем Горынычем. Почти.
Люди до сих пор любили старую музыку, ностальгировали по прежним временам, помня только хорошее и веря в это. Той веры вполне хватало одному сказочному персонажу, так что нынче Змей Горгоныч включал людям старые песни. В эфире радиостанции.
И слушатели верили не только в музыку — но и в Горгоныча, пусть и не воспринимая его именно как Змея. Подумаешь, у диск-жокея странная, но милая привычка — носить костюм сказочного Змея Горыныча. Даже забавно.
А диско он просто любил.
Звериного доктора, поставившего положенные первые прививки, кошка обругала по-кошачьи, а самого Горгоныча в отместку цапнула за пальцы. Он тут же кинулся утешать — чешуйчатые лапки точно были ей не по зубам, так и клыков недолго лишиться.
— Здорова, — флегматично вынес вердикт ветеринар.
Наверное, и не такого насмотрелся. Пообщаешься с людьми в их, так сказать, среде обитания — так и трёхглавому Змею удивляться не будешь. Горгоныч вовсе не уверен был, что врач не видел его настоящий облик.
Но потом ветеринар ушёл, и Горгоныч остался один на один с кошкой, как-то очень мстительно прищурившей жёлтые глаза.
Солнышко! Ядовитое…
Конечно, если бы в наушниках тогда играла бы другая песня, то быть бы трёхцветной кошечке Валери, Мишель, или Сьюзи*, к примеру, а не Санни. Но в наушниках звенели «Ottawan»: «The dark days are gone, and the bright days are here, My sunny one shines so sincere. Sunny one so true, I love you» («ушли тёмные дни и стало светло, моё солнышко светит так ярко. Правда в том, солнышко, что я люблю тебя)», и, конечно, это была судьба.
Хотя любовь, судя по всему, была не взаимна.
Впрочем, над этим Змей собирался поработать, а для идей у него было целых три головы.
Начинать новую жизнь определённо следовало с чистого листа. Горгоныч честно пытался запихать слегка замурзанное от тяжёлой бродячей жизни кошачье в тазик с водой. Кошка была против. Обе стороны понесли потери: оцарапанный нос средней головы, полуоглохшая от боевого кошачьего завывания правая, ушибленный хвост (потому что на полу можно было плавать!) с одной стороны, и ушибленное достоинство и подмокшая гордость — с другой. Мокрая намыленная кошка заняла позицию под креслом и на любое движение немедленно издавала боевое завывание пополам с шипением.
— Напомните мне, зачем мы в это ввязались? — проворчала средняя голова.
Одно из преимуществ трёхголовости — ты никогда не останешься в одиночестве.
— Ну, она была такая милая и пушистая, — с сомнением протянула правая голова.
Это же было одним из главных недостатков трёхголовости.
— Кошки — это хорошо, — убеждённо подвела итоги левая, большая любительница интернет-сёрфинга и цитат из книг.
Даже попытка лечь спать стала причиной развернуть боевые действия. Мелкий вроде бы зверёк непостижимым образом умудрился занять большую часть широченной двуспальной кровати. Судя по всему, кошки занимали ровно столько места в пространстве, сколько желали, будто то маленькая коробка или спальное место большого Змея, совсем по-человечески любившего всяческие удобства.
Горгоныч пробовал её укорить. Бесполезно: по-видимому, со своей совестью кошачье ладило. Просто потому, что не было с нею знакомо. Горгоныч пробовал договориться: ему кровать, кошке — рыбку. Неподкупная кошка уступать место отказалась, хотя рыбу слопала. Причём прямо на постели! Угрожать было как-то стыдно. Взрослый Змей — и угрожать махонькой пушистой кошке?
Саму кошку, однако, разница в весовых категориях не останавливала, а нечестных приёмов она знала массу. Вроде скидывания на пол драконьих статуэток из коллекции Змея, кусания за чувствительные уши, стоило лечь, или броска под ноги с последующим наступанием новоявленного котовладельца на хвост или лапы. От дикого кошачьего вопля Горгоныч подпрыгивал и по-человечески хватался за сердце. Левое. Потом, конечно, принимался извиняться, старался отловить кошку и осмотреть на предмет повреждений… а та отчётливо всем происходящим наслаждалась, прямо на мордашке было написано: «Теперь день прожит не зря!»
Словом, «the bright days are here» («настали светлые дни»). И чем дальше — тем светлее. Ну, зато точно не скучно.
Горгоныч, однако, пообещал сам себе снова выбраться в лес и пообниматься со старыми деревьями. Свою коллекцию драконьих статуэток он любил, между прочим, и любовно собирал фарфоровые и стеклянные хрупкие фигурки. А вы оцените, насколько трудно массивному Змею в быту, и каково управляться с этими крыльями в обычной квартире!
Деревья — они всё выслушают и поймут, глядишь, и на душе легче станет. Кому бы ещё мог рассказывать трёхглавый сказочный Змей о своих бедах и переживаниях? Змеи, будь они Горынычами или Горгонычами, в лесах не обитали — не повернуться, в горах куда удобнее! — но деревья Горгоныч любил.
Может, и лешего удастся дозваться — тот в последнее время повадился в долгую спячку впадать, сетуя на невыносимое засилье людей, хотя Змей подозревал причину депрессии в том, что его кикимора удрала с каким-то домовым.
После ночи боевых действий Горгоныч с трудом осознал себя предположительно живым около двенадцати часов следующего дня. В два у него по расписанию был эфир, а он сейчас не отличил бы «Modern Talking» от кавера на них вездесущего Минаева.
Кошка безмятежно дрыхла на собственнолапно поверженном противнике. То есть на чешуйчатом пузе Змея.
Горгоныч растрогался… правда, средняя голова шипела себе под поцарапанный нос нечто не слишком цензурное, но на сей раз мнение старшенькой во внимание не приняли.
Вообще, жизнь с пушистым божеством — а кошка почитала себя никак не иначе, как самой Баст — оказалась сложной. Да Санни только-только перестала шипеть, будто проколотый мячик, при попытке погладить! Горгоныч, между прочим, расстраивался. Вечную вражду кошек со змеями он прежде как-то не принимал во внимание — в конце концов, любому сказочному созданию известно о том, что и кошки раньше были змеями. Может, правда, потому и враждовали — кто, как не родня, меж собой ругается сильнее всего...
Ну, по крайней мере, Санни милостиво дозволяла себя кормить, а ночами, когда не изображала скаковую лошадь — если лошади гнусаво завывают и бегают по потолку тоже, норовя свалиться тебе на головы, — сворачивалась тёплым клубком на чешуйчатом змеином пузе.
И даже начала его встречать после работы. Правда, громогласно требуя покормить её, умирающую с голоду, прямо здесь и сейчас.
Но любимый полосатый шарф она таки растерзала.
Мстительное солнышко…
Терпение Горгоныча лопнуло в аккурат после окончательно погибшей коллекции, перед тем заботливо убранной на самую высокую полку. Он распахнул входную дверь перед мордой кошки:
— Если мы тебе так не нравимся, вперёд! Не хотим быть злобным тюремщиком!
Санни высунула голову, сама не переступая порог, оглядела площадку. Потом фыркнула, отошла на несколько шагов и села, обвив лапы хвостом.
— Мяу?
— Ты свободна, — поторопила средняя голова.
Кошка смерила его взглядом, явственно показывавшим всё, что она думала об умственных способностях большого-чешуйчатого, и, задрав хвост, направилась в комнату.
— Чего-то мы не понимаем в жизни, — сказала правая голова задумчиво.
— В кошках, — уточнила левая.
— В колбасных обрезках! — фыркнули они вместе, и старшая средняя только закатила глаза.
В том, что в кошках они, Змей, ничего не понимают, равно как и в принципах открытой двери, приходилось убеждаться раз за разом.
— Солнышко, ну что ты в нём нашла?!
Кошка смерила его взглядом жёлтых глаз и снова уставилась в телевизор, где показывали очередное шоу со звёздами восьмидесятых. Ещё и хвостом досадливо дёрнула: не мешай!
Если с кино они могли как-то договориться (ну ладно, дракон Фалкор кошке не нравился, понятное дело, но против Драко и его рыцаря она ничего не имела и милостиво дозволяла пересматривать фильм в который раз), то музыкальные вкусы у Санни и Змея совершенно не совпадали.
Этого итальянского исполнителя Горгоныч терпеть не мог. Если уж ей нравятся итальянцы — слушала бы Тото Кутуньо, или Адриано Челентано, или то симпатичное трио «Ricchi e Poveri»!
Но при попытке переключить канал или волну Санни становилась на задние лапы, царапая передними экран телевизора, либо пыталась скинуть музыкальный центр, даже не делая вид, что всё это случайность, а она, ловкое и грациозное создание, просто мимо проходила.
Всё это бы ещё ладно. Змей никак не мог смириться с тем, что Санни любимым исполнителям подпевала, мня себя не иначе как эстрадной певицей. Голос у неё был на редкость гнусавый и противный, увещевания на неё не действовали (Горгоныч уже не раз в сердцах помянул бабушку Горгону — вредная была старушка, и за брань от неё всегда влетало!), а соседи снизу начинали стучать по батарее. Видно, думали — он кошку мучает. Пару раз Горгоныч даже постучал в ответ — ну чтобы они там, снизу, знали, что не одиноки.
Соседка пришла ругаться.
Горгоныч ссориться не любил, но двери открыл, встал на пороге. Опять кто-то выкрутил лампочку в подъезде…
Тут под ноги сунулась Санни, блеснула в полумраке жёлтыми глазищами, сказала потусторонне:
— Мва-а-а-у-у-у?
Соседка как-то очень быстро свернула разговор и чуть ли не скатилась по лестнице.
— Мя! — довольно изрекла Санни, отёрлась боком и пушистой щекой о ноги Горгоныча и прошествовала обратно в квартиру.
Горгоныч почесал в затылке. Вернее, это человек почесал бы в затылке, а Змей — спинной гребень как раз перед тем местом, где он разделялся на три шеи.
— Это кого ж мы приютили? Или наша маскировка не сработала?
Остальные головы озадаченно промолчали.
Но представить свою жизнь без вредной-пушистой уже не получалось. Как он жил без ночного топота, чудовища под кроватью (враки это всё, те чудища давно вымерли, теперь там одни котики водятся!), постоянных попыток выпасть в окно, концертов в одну морду и присущей только кошкам грациозности, с которой они сносят всё на своём пути? Без тёплого мурчания под боком...
А Санни, он надеялся, всё-таки оценила всю прелесть обладания настоящим Змеем.
Конечно, некоторые кошачьи привычки оставались для Горгоныча странными — вроде боязни закрытых дверей и переступания порога, хватания когтистой лапой из-под кровати за чувствительный кончик хвоста или бегания по стенам, потолку и самому Змею, особенно ночью, но, возможно, это просто был необходимый элемент веры в кошек.
Может, они тоже в некотором роде сказочные персонажи — сам Горгоныч со сказочными котами знакомства не водил, но слыхал, — вот и заставили весь мир поверить в себя.
И поклоняться.
«My sunny one shines so sincere…»
(«Моё солнышко одно светит так ярко...»)
*Joy «Valerie», Bad boys blue «Miсhelle», Les Mc Keown «Love Is Just A Breath Away», Andriano Chelentano «Susanna»
Дракон Фалкор - дракон удачи из к/ф "Бесконечная история", морда у очаровательного дракона была вполне собачья.
Плейлист
Бета: Хикари-сан
Название: Змей и Санни
Персонажи: Змей, кошка
Рейтинг, жанр, размер: G, юмор, мини
Описание: однажды кошка решила завести себе трёхглавого Змея...
Примечание: продолжение истории Супердиджей; особенности бытия сказочного персонажа в реале; цитаты из песни гр. «Ottawan» - «Sunny»; во всем виновата фигурка
дракона-диджея из драконоколлекцииОни познакомились очень банально — Змей Горгоныч попросту споткнулся о неё, пытавшуюся проскочить в подъезд — на улице было на редкость неуютно, холодно и ветрено. Осень!
Не самая лучшая погода для дракона, даже если он — Змей и вообще сказочный персонаж. Так и хочется впасть в спячку ещё до наступления зимы. Горгоныч, подумав, откопал в шкафу длиннющий полосатый шарф, которого вполне хватило на все три шеи, меховые наушники и утеплённую жилетку — другой одежды он не носил, потому что для Змеев её не шили.
— О! Прости, пушистая!
Маленький зверёк гневно обшипел его, распушившись вдвое, сощурив золотистые, почти змеиные глаза.
Это была любовь с первого взгляда.
Поскольку при визите в ветлечебницу был риск, что за питомца примут его самого, да и кошки-собаки не всегда дружелюбно к нему относились, то ветеринара Горгоныч вызвал на дом. Благо люди любили облегчать себе жизнь, а потому и Змею жилось теперь среди них проще, и вовсе необязательно было прятаться в лесах или горах… в магазины Горгоныч тоже давно не ходил.
Больно уж много сил отнимает отвод глаз, сказочному персонажу и без того нелегко приходится. Вырастают дети, перестают верить… Без чьей-то веры сказке не выжить, того и гляди, сам в себя верить перестанешь и вовсе развоплотишься.
Змей Горгоныч — всё же три головы вовсе не роскошь и не излишество, это способ выживания, — посоветовавшись сам с собой, нашёл изящный выход. Он просто устроился на работу… и даже не Змеем Горынычем. Почти.
Люди до сих пор любили старую музыку, ностальгировали по прежним временам, помня только хорошее и веря в это. Той веры вполне хватало одному сказочному персонажу, так что нынче Змей Горгоныч включал людям старые песни. В эфире радиостанции.
И слушатели верили не только в музыку — но и в Горгоныча, пусть и не воспринимая его именно как Змея. Подумаешь, у диск-жокея странная, но милая привычка — носить костюм сказочного Змея Горыныча. Даже забавно.
А диско он просто любил.
Звериного доктора, поставившего положенные первые прививки, кошка обругала по-кошачьи, а самого Горгоныча в отместку цапнула за пальцы. Он тут же кинулся утешать — чешуйчатые лапки точно были ей не по зубам, так и клыков недолго лишиться.
— Здорова, — флегматично вынес вердикт ветеринар.
Наверное, и не такого насмотрелся. Пообщаешься с людьми в их, так сказать, среде обитания — так и трёхглавому Змею удивляться не будешь. Горгоныч вовсе не уверен был, что врач не видел его настоящий облик.
Но потом ветеринар ушёл, и Горгоныч остался один на один с кошкой, как-то очень мстительно прищурившей жёлтые глаза.
Солнышко! Ядовитое…
Конечно, если бы в наушниках тогда играла бы другая песня, то быть бы трёхцветной кошечке Валери, Мишель, или Сьюзи*, к примеру, а не Санни. Но в наушниках звенели «Ottawan»: «The dark days are gone, and the bright days are here, My sunny one shines so sincere. Sunny one so true, I love you» («ушли тёмные дни и стало светло, моё солнышко светит так ярко. Правда в том, солнышко, что я люблю тебя)», и, конечно, это была судьба.
Хотя любовь, судя по всему, была не взаимна.
Впрочем, над этим Змей собирался поработать, а для идей у него было целых три головы.
Начинать новую жизнь определённо следовало с чистого листа. Горгоныч честно пытался запихать слегка замурзанное от тяжёлой бродячей жизни кошачье в тазик с водой. Кошка была против. Обе стороны понесли потери: оцарапанный нос средней головы, полуоглохшая от боевого кошачьего завывания правая, ушибленный хвост (потому что на полу можно было плавать!) с одной стороны, и ушибленное достоинство и подмокшая гордость — с другой. Мокрая намыленная кошка заняла позицию под креслом и на любое движение немедленно издавала боевое завывание пополам с шипением.
— Напомните мне, зачем мы в это ввязались? — проворчала средняя голова.
Одно из преимуществ трёхголовости — ты никогда не останешься в одиночестве.
— Ну, она была такая милая и пушистая, — с сомнением протянула правая голова.
Это же было одним из главных недостатков трёхголовости.
— Кошки — это хорошо, — убеждённо подвела итоги левая, большая любительница интернет-сёрфинга и цитат из книг.
Даже попытка лечь спать стала причиной развернуть боевые действия. Мелкий вроде бы зверёк непостижимым образом умудрился занять большую часть широченной двуспальной кровати. Судя по всему, кошки занимали ровно столько места в пространстве, сколько желали, будто то маленькая коробка или спальное место большого Змея, совсем по-человечески любившего всяческие удобства.
Горгоныч пробовал её укорить. Бесполезно: по-видимому, со своей совестью кошачье ладило. Просто потому, что не было с нею знакомо. Горгоныч пробовал договориться: ему кровать, кошке — рыбку. Неподкупная кошка уступать место отказалась, хотя рыбу слопала. Причём прямо на постели! Угрожать было как-то стыдно. Взрослый Змей — и угрожать махонькой пушистой кошке?
Саму кошку, однако, разница в весовых категориях не останавливала, а нечестных приёмов она знала массу. Вроде скидывания на пол драконьих статуэток из коллекции Змея, кусания за чувствительные уши, стоило лечь, или броска под ноги с последующим наступанием новоявленного котовладельца на хвост или лапы. От дикого кошачьего вопля Горгоныч подпрыгивал и по-человечески хватался за сердце. Левое. Потом, конечно, принимался извиняться, старался отловить кошку и осмотреть на предмет повреждений… а та отчётливо всем происходящим наслаждалась, прямо на мордашке было написано: «Теперь день прожит не зря!»
Словом, «the bright days are here» («настали светлые дни»). И чем дальше — тем светлее. Ну, зато точно не скучно.
Горгоныч, однако, пообещал сам себе снова выбраться в лес и пообниматься со старыми деревьями. Свою коллекцию драконьих статуэток он любил, между прочим, и любовно собирал фарфоровые и стеклянные хрупкие фигурки. А вы оцените, насколько трудно массивному Змею в быту, и каково управляться с этими крыльями в обычной квартире!
Деревья — они всё выслушают и поймут, глядишь, и на душе легче станет. Кому бы ещё мог рассказывать трёхглавый сказочный Змей о своих бедах и переживаниях? Змеи, будь они Горынычами или Горгонычами, в лесах не обитали — не повернуться, в горах куда удобнее! — но деревья Горгоныч любил.
Может, и лешего удастся дозваться — тот в последнее время повадился в долгую спячку впадать, сетуя на невыносимое засилье людей, хотя Змей подозревал причину депрессии в том, что его кикимора удрала с каким-то домовым.
После ночи боевых действий Горгоныч с трудом осознал себя предположительно живым около двенадцати часов следующего дня. В два у него по расписанию был эфир, а он сейчас не отличил бы «Modern Talking» от кавера на них вездесущего Минаева.
Кошка безмятежно дрыхла на собственнолапно поверженном противнике. То есть на чешуйчатом пузе Змея.
Горгоныч растрогался… правда, средняя голова шипела себе под поцарапанный нос нечто не слишком цензурное, но на сей раз мнение старшенькой во внимание не приняли.
Вообще, жизнь с пушистым божеством — а кошка почитала себя никак не иначе, как самой Баст — оказалась сложной. Да Санни только-только перестала шипеть, будто проколотый мячик, при попытке погладить! Горгоныч, между прочим, расстраивался. Вечную вражду кошек со змеями он прежде как-то не принимал во внимание — в конце концов, любому сказочному созданию известно о том, что и кошки раньше были змеями. Может, правда, потому и враждовали — кто, как не родня, меж собой ругается сильнее всего...
Ну, по крайней мере, Санни милостиво дозволяла себя кормить, а ночами, когда не изображала скаковую лошадь — если лошади гнусаво завывают и бегают по потолку тоже, норовя свалиться тебе на головы, — сворачивалась тёплым клубком на чешуйчатом змеином пузе.
И даже начала его встречать после работы. Правда, громогласно требуя покормить её, умирающую с голоду, прямо здесь и сейчас.
Но любимый полосатый шарф она таки растерзала.
Мстительное солнышко…
Терпение Горгоныча лопнуло в аккурат после окончательно погибшей коллекции, перед тем заботливо убранной на самую высокую полку. Он распахнул входную дверь перед мордой кошки:
— Если мы тебе так не нравимся, вперёд! Не хотим быть злобным тюремщиком!
Санни высунула голову, сама не переступая порог, оглядела площадку. Потом фыркнула, отошла на несколько шагов и села, обвив лапы хвостом.
— Мяу?
— Ты свободна, — поторопила средняя голова.
Кошка смерила его взглядом, явственно показывавшим всё, что она думала об умственных способностях большого-чешуйчатого, и, задрав хвост, направилась в комнату.
— Чего-то мы не понимаем в жизни, — сказала правая голова задумчиво.
— В кошках, — уточнила левая.
— В колбасных обрезках! — фыркнули они вместе, и старшая средняя только закатила глаза.
* * *
В том, что в кошках они, Змей, ничего не понимают, равно как и в принципах открытой двери, приходилось убеждаться раз за разом.
— Солнышко, ну что ты в нём нашла?!
Кошка смерила его взглядом жёлтых глаз и снова уставилась в телевизор, где показывали очередное шоу со звёздами восьмидесятых. Ещё и хвостом досадливо дёрнула: не мешай!
Если с кино они могли как-то договориться (ну ладно, дракон Фалкор кошке не нравился, понятное дело, но против Драко и его рыцаря она ничего не имела и милостиво дозволяла пересматривать фильм в который раз), то музыкальные вкусы у Санни и Змея совершенно не совпадали.
Этого итальянского исполнителя Горгоныч терпеть не мог. Если уж ей нравятся итальянцы — слушала бы Тото Кутуньо, или Адриано Челентано, или то симпатичное трио «Ricchi e Poveri»!
Но при попытке переключить канал или волну Санни становилась на задние лапы, царапая передними экран телевизора, либо пыталась скинуть музыкальный центр, даже не делая вид, что всё это случайность, а она, ловкое и грациозное создание, просто мимо проходила.
Всё это бы ещё ладно. Змей никак не мог смириться с тем, что Санни любимым исполнителям подпевала, мня себя не иначе как эстрадной певицей. Голос у неё был на редкость гнусавый и противный, увещевания на неё не действовали (Горгоныч уже не раз в сердцах помянул бабушку Горгону — вредная была старушка, и за брань от неё всегда влетало!), а соседи снизу начинали стучать по батарее. Видно, думали — он кошку мучает. Пару раз Горгоныч даже постучал в ответ — ну чтобы они там, снизу, знали, что не одиноки.
Соседка пришла ругаться.
Горгоныч ссориться не любил, но двери открыл, встал на пороге. Опять кто-то выкрутил лампочку в подъезде…
Тут под ноги сунулась Санни, блеснула в полумраке жёлтыми глазищами, сказала потусторонне:
— Мва-а-а-у-у-у?
Соседка как-то очень быстро свернула разговор и чуть ли не скатилась по лестнице.
— Мя! — довольно изрекла Санни, отёрлась боком и пушистой щекой о ноги Горгоныча и прошествовала обратно в квартиру.
Горгоныч почесал в затылке. Вернее, это человек почесал бы в затылке, а Змей — спинной гребень как раз перед тем местом, где он разделялся на три шеи.
— Это кого ж мы приютили? Или наша маскировка не сработала?
Остальные головы озадаченно промолчали.
Но представить свою жизнь без вредной-пушистой уже не получалось. Как он жил без ночного топота, чудовища под кроватью (враки это всё, те чудища давно вымерли, теперь там одни котики водятся!), постоянных попыток выпасть в окно, концертов в одну морду и присущей только кошкам грациозности, с которой они сносят всё на своём пути? Без тёплого мурчания под боком...
А Санни, он надеялся, всё-таки оценила всю прелесть обладания настоящим Змеем.
Конечно, некоторые кошачьи привычки оставались для Горгоныча странными — вроде боязни закрытых дверей и переступания порога, хватания когтистой лапой из-под кровати за чувствительный кончик хвоста или бегания по стенам, потолку и самому Змею, особенно ночью, но, возможно, это просто был необходимый элемент веры в кошек.
Может, они тоже в некотором роде сказочные персонажи — сам Горгоныч со сказочными котами знакомства не водил, но слыхал, — вот и заставили весь мир поверить в себя.
И поклоняться.
«My sunny one shines so sincere…»
(«Моё солнышко одно светит так ярко...»)
*Joy «Valerie», Bad boys blue «Miсhelle», Les Mc Keown «Love Is Just A Breath Away», Andriano Chelentano «Susanna»
Дракон Фалкор - дракон удачи из к/ф "Бесконечная история", морда у очаровательного дракона была вполне собачья.
Плейлист
@темы: ...прозваньем - дракон, кошки, дети Мау, сказки
-
-
18.12.2019 в 16:10Наша младшая кошка Альфария носит прозвище ДраконЪ - после нескольких попыток похищения прекрасных девиц, то есть моих кукол. Интересно, как Альфария с Горгонычем бы поладили - но Санни бы не одобрила, полагаю.
А какого итальянского исполнителя полюбила Санни? Неужто Лоретти с его "O sole mio"? Кошечке бы как раз хорошо подпевалось. Хотя у него пик популярности был раньше 80-х...
-
-
18.12.2019 в 16:36Санни бы точно не одобрила - как и все кошки, она ужасная собственница, а это ее Змей.
Эроз Рамазотти (Рамаццотти на самом деле). На фоне прочих итальянцев он раздражал не только Горгоныча, но и меня
-
-
18.12.2019 в 17:15А потом она взлетает на кухонные шкафы, и грозно таращит оттуда глаза.
причем у персонажа канонная нелюбовь к кошкам, и это было ужасно смешно)))
Это называется - от судьбы не уйдешь ))) (только нелюбовь, не аллергия?)
Санни бы точно не одобрила - как и все кошки, она ужасная собственница, а это ее Змей.
Вот, я тоже об этом подумала )))
Эроз Рамазотти
Ааа, я про него забыла ))) В мои восьмидесятые он как-то не просочился, и там остались властвовать Тото Кутуньо с Пупо (теперь тоже хочется переслушать)
-
-
18.12.2019 в 18:44В моих восьмидесятых, сознательно наступивших в конце девяностых,