В моих снах цветы тают и распускается снег... ©
"Снежная королева" принадлежит Г.Х. Андерсену, стихотворная строка - Ф.Г. Лорке
В таверне «Перекрёсток» — той самой, что не существует на перекрёстках межмировых троп, но могла бы существовать — где-то и нигде — собираются лишь те, кто могут попасть туда. В место, которое лишь может быть. Те, кого нет, кто и сам — лишь вероятность.
Герои книг, выдуманные друзья, хранители троп между мирами; изредка молчаливыми призраками маячат в углу авторы, написавшие кого-то из присутствующих здесь... И Лорды и Леди четырёх времён года, трёх королев и вечно юной царевны порой собираются здесь, в таверне. Может быть, не слишком сообразно статусу, но в обычном мире им не столкнуться.
читать дальше
Лорд Сентября, что сидел сейчас у очага, щурил на огонь лукавые зелёные глаза, порой рассказывал сказки, которыми заслушиваются посетители таверны. Королева Осени любила сказки, а её любимец Сентябрь всегда с охотой их рассказывал; кажется, запас сказок у него неисчерпаем.
— Расскажите же нам... — попросил лорд Июня.
— ...зимнюю сказку, — договорила леди Июня.
Ясноглазые близнецы, сегодня поверх привычных струящихся одежд, не стесняющих движений, накинувшие плащи, друг друга понимали и вовсе без слов, а говоря с другими — оканчивали фразы друг за друга.
— Ведь на половине Земли властвует сейчас...
— ...королева Зимы и один из её лордов, — леди Июня улыбнулась сидящему поодаль от тёплого очага лорду Января — Декабря не было в таверне.
Лорд Января, привстав, учтиво обозначил лёгкий поклон; тёплые блики играли на убранных в косу седых волосах.
Сентябрь молчал; подрагивала тень на стене, прянув вдруг выглянувшими из-под волос острыми звериными ушами.
— Я расскажу вам сказку о Снежной Королеве и лорде Кае, — сказал он наконец.
— Ту сказку...
— ...что написал сказочник...
— ...на Земле? — спросили близнецы, кутаясь в плащи, — со стороны лорда Января веяло стужей, и детям лета это было неуютно.
— Я расскажу, — младший лорд Осени улыбался — а та это история или нет... решать вам.
Отставшая, как видно, от своры лорда Октября белая псица с красными ушами заворчала на лорда Сентября (на стене у тени вновь дрогнули острые уши), но успокоилась под ладонью леди Июня. Хранители Июня умели ладить со зверьми и птицами, а те обожали их.
Октябрь опять будет ворчать, что ему портят собак — псы Охоты не должны млеть под чужими руками, доверчиво подставляя пузо, чтоб почесали.
— Жили в одном городе, на улочке, где дома стояли так тесно, что при известной ловкости можно было с мансарды одного дома перебраться на мансарду другого, мальчик и девочка, что любили друг друга, точно брат и сестра.
Звали их Каем и Гердой. Играли и делали всё вместе Герда и Кай, неразлучные, как любимые людьми зелёные попугайчики; слушали сказки старой бабушки Кая, растили розы, устроив маленький садик на крыше, уставив её ящиками с землёй. Розы тянулись друг к другу через узкую улочку, переплетали колючие ветви, образуя дивную цветущую арку.
Жили бы, верно, они так и дальше, быть может, детская чистая любовь переросла бы в нечто иное — как знать! — и рассказывать было бы не о чем. Но и между любящими сердцами случаются обиды и ссоры, и однажды зимой — тогда выдалась на редкость снежная зима — Кай, поссорившись с Гердой, ушёл кататься на санках с мальчишками-приятелями. Так весело было прицеплять саночки к проезжающим мимо саням с важными господами! Кучера ругались и норовили огреть кнутом, но мальчишки ловко уворачивались, весело хохоча. Конечно, они соревновались друг с другом — кто прокатится дальше, у кого сани богаче, а седоки — важнее, ведь мальчишки есть мальчишки. Богатые сани, запряжённые белыми, будто снег, лошадьми, с закутанной в белые меха дамой, Кай заметил первым, и приятели с досадою должны были уступить очередь ему. Дама оглянулась и улыбнулась Каю, и он не стал отцеплять санки — наверное, так бы выглядела Снежная Королева, о которой рассказывала бабушка, а он мечтал ее увидеть хоть одним глазком. Сани меж тем мчали всё дальше, и знакомые улицы сперва сменились незнакомыми, а потом они и вовсе выехали из города. Кай и себе бы не мог дать отчёт, почему не отцепляет санки — может быть, потому, что всякий раз, когда он порывался это сделать, прекрасная дама оборачивалась и ласково улыбалась ему.
Когда сани наконец остановились, а белые кони, обернувшись птицами, взмыли вверх, оставив упряжь лежать на снегу, Кай совсем замёрз. Дама посадила Кая в сани, поцеловала его в лоб — раз и другой — и родной дом отдалился, потерялся в тумане, как и приятели-мальчишки, и даже Герда, зато и мёрзнуть он совсем перестал.
— Какой славный мальчуган! — сказала Снежная Королева — уж конечно, это была она. — Хочешь увидеть мой дворец и сияние огней в небе, и танец белых медведей?
Конечно, Кай хотел — кто бы на его месте упустил такой случай?..
Кай приглянулся Снежной Королеве — ледяные фэйри умеют ценить горячие людские сердца. Дважды поцеловала королева Кая — и холод свил гнездо возле горячего сердца, улёгся клубком спящей пока силы. Дивные существа не неволят людей, им не нужно стараться, чтобы очаровать и увлечь за собой, — человек ступает на эту тропу сам, уступая зову неведомого. Как ступил и Кай, добровольно последовавший за Королевой Зимы.
В королевстве Зимы Каю понравилось — и полярные огни над хрустальным дворцом, и просторные залы, и дивный ледяной сад за дворцом, чуть звенящий на ветру ветвями прозрачных деревьев, и снежные цветы удивительной красоты, и замёрзший причудливый водопад, а королева, к тому же, обещала подарить ему всё это или же отпустить домой, если он пожелает, — коли он сумеет сложить из льдинок слово «вечность». Человеческие душа и сердце не могут остыть сразу, и нужно было время, чтобы Кай изменился, смог выжить в королевстве зимы без магии королевы, оберегающей хрупкое человеческое тело.
Герда же не сумела смириться с потерей Кая, ушла из дому следом — искать названого братца; много земель прошла, многих встретила — и нашла новых друзей, увидала много чудесного, но не забывала никогда, что ищет Кая, не соглашалась остаться и жить в тепле и уюте, как ни звали новые друзья. Однажды Герда всё же добралась до Снежного Королевства, куда могут довезти северные олени или же снежные птицы; её слёзы вернули память Каю.
Выложенное из резных льдинок слово «вечность» осталось на льду замёрзшего озера в тронном зале. Королева отпустила Кая — слово королевское твёрдо, однако же зная, что однажды он вернётся. Никто из тех, кто столкнулся с дивными, не мог остаться прежним. Кроме того, она ведь поцеловала его дважды, пусть Кай и не ел, не пил в её королевстве.
...Когда тоска о неведомой утрате подступила к сердцу, душен, не мил стал летний вечер, а прежде алые розы под рукой стали льдисто-белы, Кай понял, что ему нет места средь людей. Зима встала за спиной его, вьюга звала его и пела ему, появлялись перед внутренним взором силуэты снежных зверей, которым воля до первого тепла; сиял ослепительно-хрустально дворец изо льда, украшенный разноцветными льдинками всех видов — синего, желтоватого, розового; звенел на ветру ледяной сад и распускались снежные цветы, похожие на огромные снежинки; средь разошедшихся туч, средь холодных звёзд в ночном небе плыл-шествовал зелёнопламенный дракон Северное сияние, распахивал крылья с алым подбоем, вёл свою песнь, увлекая за собой слабые души...
Ушёл Кай из дому, чтобы на сей раз не возвращаться, когда — никто и не приметил. Только у королевы Зимы с тех пор три лорда.
Герда ждала Кая, и замуж выйдя, детьми, затем и внуками обзаведясь — всё ждала, ласкала белые розы, алых с ухода Кая больше не растя.
Зимой много-много лет спустя тихо уснула старая Герда, да так и не проснулась больше. В тот день густо, большими хлопьями валил снег, и сказывали внуки Герды, будто слыхали, как хлопают за окном огромные крылья...
Затрещал огонь в очаге, и слушатели очнулись.
— Лорд-лис слишком уж много говорит, — как вошёл лорд Декабря, никто не слыхал.
Близнецы воззрились любопытно, переглянулись меж собой, воззрились вновь.
Пепельное серебро волос, некогда тёмных, ныне высветленных морозами; серебристый лёд глаз — отражение некогда замёрзшей человеческой души...
Сентябрь склонил голову к плечу:
— Правда то, выдумка ли — решает всякий сам... Для кого-то, как видно, это — истина.
Только вот выдумки Сентября походили на правду, а правда на выдумку; в выдумки свои он верил сам, как и всякий сказочник, и оттого где-то они становились правдой. Правда — она ведь не одна на самом деле, она своя у всякого.
Хозяин Холодной Луны и долгих Ночей Духов, господин зимних грёз, первым встречающий Рождество солнца, отступил, когда позади встал лорд Января, ни звякнув ни единым колокольчиком на широком поясе.
Близнецы отпрянули невольно, опасаясь вовсе не гнева Декабря, но того, кто был прежде прочих и помнил Великую Зиму, с которой не могли сладить тёплые ветра и горячие сердца.
Январь молчал, но морозная дымка, которой окутался обыкновенно спокойный лорд Декабря, исчезла, растворилась бесследно. Сам он встряхнулся, будто недоумевая — что делал, зачем? — легко поклонился леди Июня и ушёл вслед за вернувшимся на своё место лордом Января.
Лорд и леди Июня разомкнули соединённые ладони, гася светлое пламя — лепесток того пламени, что вечно горит в сердце лета, того пламени, которое они зажигали вдвоём.
Впрочем, хозяин таверны, чей облик ускользал даже от дивных, по-прежнему беседовал с кем-то из гостей; значит, опасности не было. В таверне и враги заключали временный мир, это правило для всех — никаких ссор в этих стенах, иначе выведут свои же, и больше не найдёшь пути сюда, как ни старайся.
Лорд Осени тихо рассмеялся:
— И Каем речёт ныне своего лорда лишь его Королева...
Лорд и леди трав и цветов переглянулись, и во вновь сомкнутых ладонях появилась дикая роза. В молчании все трое смотрели, как белеют алые, точно кровь, лепестки.
...Ныне все розы белы, как отчаянье моё, как возмездье... — шепнул студёный ветерок — должно быть, кто-то неплотно прикрыл двери.
В таверне «Перекрёсток» — той самой, что не существует на перекрёстках межмировых троп, но могла бы существовать — где-то и нигде — собираются лишь те, кто могут попасть туда. В место, которое лишь может быть. Те, кого нет, кто и сам — лишь вероятность.
Герои книг, выдуманные друзья, хранители троп между мирами; изредка молчаливыми призраками маячат в углу авторы, написавшие кого-то из присутствующих здесь... И Лорды и Леди четырёх времён года, трёх королев и вечно юной царевны порой собираются здесь, в таверне. Может быть, не слишком сообразно статусу, но в обычном мире им не столкнуться.
читать дальше
Лорд Сентября, что сидел сейчас у очага, щурил на огонь лукавые зелёные глаза, порой рассказывал сказки, которыми заслушиваются посетители таверны. Королева Осени любила сказки, а её любимец Сентябрь всегда с охотой их рассказывал; кажется, запас сказок у него неисчерпаем.
— Расскажите же нам... — попросил лорд Июня.
— ...зимнюю сказку, — договорила леди Июня.
Ясноглазые близнецы, сегодня поверх привычных струящихся одежд, не стесняющих движений, накинувшие плащи, друг друга понимали и вовсе без слов, а говоря с другими — оканчивали фразы друг за друга.
— Ведь на половине Земли властвует сейчас...
— ...королева Зимы и один из её лордов, — леди Июня улыбнулась сидящему поодаль от тёплого очага лорду Января — Декабря не было в таверне.
Лорд Января, привстав, учтиво обозначил лёгкий поклон; тёплые блики играли на убранных в косу седых волосах.
Сентябрь молчал; подрагивала тень на стене, прянув вдруг выглянувшими из-под волос острыми звериными ушами.
— Я расскажу вам сказку о Снежной Королеве и лорде Кае, — сказал он наконец.
— Ту сказку...
— ...что написал сказочник...
— ...на Земле? — спросили близнецы, кутаясь в плащи, — со стороны лорда Января веяло стужей, и детям лета это было неуютно.
— Я расскажу, — младший лорд Осени улыбался — а та это история или нет... решать вам.
Отставшая, как видно, от своры лорда Октября белая псица с красными ушами заворчала на лорда Сентября (на стене у тени вновь дрогнули острые уши), но успокоилась под ладонью леди Июня. Хранители Июня умели ладить со зверьми и птицами, а те обожали их.
Октябрь опять будет ворчать, что ему портят собак — псы Охоты не должны млеть под чужими руками, доверчиво подставляя пузо, чтоб почесали.
— Жили в одном городе, на улочке, где дома стояли так тесно, что при известной ловкости можно было с мансарды одного дома перебраться на мансарду другого, мальчик и девочка, что любили друг друга, точно брат и сестра.
Звали их Каем и Гердой. Играли и делали всё вместе Герда и Кай, неразлучные, как любимые людьми зелёные попугайчики; слушали сказки старой бабушки Кая, растили розы, устроив маленький садик на крыше, уставив её ящиками с землёй. Розы тянулись друг к другу через узкую улочку, переплетали колючие ветви, образуя дивную цветущую арку.
Жили бы, верно, они так и дальше, быть может, детская чистая любовь переросла бы в нечто иное — как знать! — и рассказывать было бы не о чем. Но и между любящими сердцами случаются обиды и ссоры, и однажды зимой — тогда выдалась на редкость снежная зима — Кай, поссорившись с Гердой, ушёл кататься на санках с мальчишками-приятелями. Так весело было прицеплять саночки к проезжающим мимо саням с важными господами! Кучера ругались и норовили огреть кнутом, но мальчишки ловко уворачивались, весело хохоча. Конечно, они соревновались друг с другом — кто прокатится дальше, у кого сани богаче, а седоки — важнее, ведь мальчишки есть мальчишки. Богатые сани, запряжённые белыми, будто снег, лошадьми, с закутанной в белые меха дамой, Кай заметил первым, и приятели с досадою должны были уступить очередь ему. Дама оглянулась и улыбнулась Каю, и он не стал отцеплять санки — наверное, так бы выглядела Снежная Королева, о которой рассказывала бабушка, а он мечтал ее увидеть хоть одним глазком. Сани меж тем мчали всё дальше, и знакомые улицы сперва сменились незнакомыми, а потом они и вовсе выехали из города. Кай и себе бы не мог дать отчёт, почему не отцепляет санки — может быть, потому, что всякий раз, когда он порывался это сделать, прекрасная дама оборачивалась и ласково улыбалась ему.
Когда сани наконец остановились, а белые кони, обернувшись птицами, взмыли вверх, оставив упряжь лежать на снегу, Кай совсем замёрз. Дама посадила Кая в сани, поцеловала его в лоб — раз и другой — и родной дом отдалился, потерялся в тумане, как и приятели-мальчишки, и даже Герда, зато и мёрзнуть он совсем перестал.
— Какой славный мальчуган! — сказала Снежная Королева — уж конечно, это была она. — Хочешь увидеть мой дворец и сияние огней в небе, и танец белых медведей?
Конечно, Кай хотел — кто бы на его месте упустил такой случай?..
* * *
Кай приглянулся Снежной Королеве — ледяные фэйри умеют ценить горячие людские сердца. Дважды поцеловала королева Кая — и холод свил гнездо возле горячего сердца, улёгся клубком спящей пока силы. Дивные существа не неволят людей, им не нужно стараться, чтобы очаровать и увлечь за собой, — человек ступает на эту тропу сам, уступая зову неведомого. Как ступил и Кай, добровольно последовавший за Королевой Зимы.
* * *
В королевстве Зимы Каю понравилось — и полярные огни над хрустальным дворцом, и просторные залы, и дивный ледяной сад за дворцом, чуть звенящий на ветру ветвями прозрачных деревьев, и снежные цветы удивительной красоты, и замёрзший причудливый водопад, а королева, к тому же, обещала подарить ему всё это или же отпустить домой, если он пожелает, — коли он сумеет сложить из льдинок слово «вечность». Человеческие душа и сердце не могут остыть сразу, и нужно было время, чтобы Кай изменился, смог выжить в королевстве зимы без магии королевы, оберегающей хрупкое человеческое тело.
Герда же не сумела смириться с потерей Кая, ушла из дому следом — искать названого братца; много земель прошла, многих встретила — и нашла новых друзей, увидала много чудесного, но не забывала никогда, что ищет Кая, не соглашалась остаться и жить в тепле и уюте, как ни звали новые друзья. Однажды Герда всё же добралась до Снежного Королевства, куда могут довезти северные олени или же снежные птицы; её слёзы вернули память Каю.
Выложенное из резных льдинок слово «вечность» осталось на льду замёрзшего озера в тронном зале. Королева отпустила Кая — слово королевское твёрдо, однако же зная, что однажды он вернётся. Никто из тех, кто столкнулся с дивными, не мог остаться прежним. Кроме того, она ведь поцеловала его дважды, пусть Кай и не ел, не пил в её королевстве.
...Когда тоска о неведомой утрате подступила к сердцу, душен, не мил стал летний вечер, а прежде алые розы под рукой стали льдисто-белы, Кай понял, что ему нет места средь людей. Зима встала за спиной его, вьюга звала его и пела ему, появлялись перед внутренним взором силуэты снежных зверей, которым воля до первого тепла; сиял ослепительно-хрустально дворец изо льда, украшенный разноцветными льдинками всех видов — синего, желтоватого, розового; звенел на ветру ледяной сад и распускались снежные цветы, похожие на огромные снежинки; средь разошедшихся туч, средь холодных звёзд в ночном небе плыл-шествовал зелёнопламенный дракон Северное сияние, распахивал крылья с алым подбоем, вёл свою песнь, увлекая за собой слабые души...
Ушёл Кай из дому, чтобы на сей раз не возвращаться, когда — никто и не приметил. Только у королевы Зимы с тех пор три лорда.
Герда ждала Кая, и замуж выйдя, детьми, затем и внуками обзаведясь — всё ждала, ласкала белые розы, алых с ухода Кая больше не растя.
Зимой много-много лет спустя тихо уснула старая Герда, да так и не проснулась больше. В тот день густо, большими хлопьями валил снег, и сказывали внуки Герды, будто слыхали, как хлопают за окном огромные крылья...
Затрещал огонь в очаге, и слушатели очнулись.
— Лорд-лис слишком уж много говорит, — как вошёл лорд Декабря, никто не слыхал.
Близнецы воззрились любопытно, переглянулись меж собой, воззрились вновь.
Пепельное серебро волос, некогда тёмных, ныне высветленных морозами; серебристый лёд глаз — отражение некогда замёрзшей человеческой души...
Сентябрь склонил голову к плечу:
— Правда то, выдумка ли — решает всякий сам... Для кого-то, как видно, это — истина.
Только вот выдумки Сентября походили на правду, а правда на выдумку; в выдумки свои он верил сам, как и всякий сказочник, и оттого где-то они становились правдой. Правда — она ведь не одна на самом деле, она своя у всякого.
Хозяин Холодной Луны и долгих Ночей Духов, господин зимних грёз, первым встречающий Рождество солнца, отступил, когда позади встал лорд Января, ни звякнув ни единым колокольчиком на широком поясе.
Близнецы отпрянули невольно, опасаясь вовсе не гнева Декабря, но того, кто был прежде прочих и помнил Великую Зиму, с которой не могли сладить тёплые ветра и горячие сердца.
Январь молчал, но морозная дымка, которой окутался обыкновенно спокойный лорд Декабря, исчезла, растворилась бесследно. Сам он встряхнулся, будто недоумевая — что делал, зачем? — легко поклонился леди Июня и ушёл вслед за вернувшимся на своё место лордом Января.
Лорд и леди Июня разомкнули соединённые ладони, гася светлое пламя — лепесток того пламени, что вечно горит в сердце лета, того пламени, которое они зажигали вдвоём.
Впрочем, хозяин таверны, чей облик ускользал даже от дивных, по-прежнему беседовал с кем-то из гостей; значит, опасности не было. В таверне и враги заключали временный мир, это правило для всех — никаких ссор в этих стенах, иначе выведут свои же, и больше не найдёшь пути сюда, как ни старайся.
Лорд Осени тихо рассмеялся:
— И Каем речёт ныне своего лорда лишь его Королева...
Лорд и леди трав и цветов переглянулись, и во вновь сомкнутых ладонях появилась дикая роза. В молчании все трое смотрели, как белеют алые, точно кровь, лепестки.
...Ныне все розы белы, как отчаянье моё, как возмездье... — шепнул студёный ветерок — должно быть, кто-то неплотно прикрыл двери.
@темы: зима, Хранители года, сказки
-
-
13.12.2015 в 22:15-
-
14.12.2015 в 01:57Красиво... Как будто всё так и было...
-
-
14.12.2015 в 04:32