Посвящается совершенно определенному человеку, смотрителю той самой станции, и в какой-то степени реальному - по крайней мере, ставшему таковым для меня, - месту.Закоулок нашего мира, мир ли иной — сказать невозможно. Поезда проходят мимо заброшенной ржавой ветки, заросшей травой, что укрывает от нескромных глаз. Легче ведь верить, что мир понятен и прост — потому люди зачастую не видят того, что совсем рядом.
Может быть, они невольно боятся увидеть и понять слишком много...
Но прозвучит вдруг далёкий призрачный гудок — и стрелка передвинется сама. Помстится на миг неясный силуэт небольшого паровоза, что бодро тащит несколько вагонов, — но быстро стихнет стук колёс.
...Мост старого камня*, под арками чернеет спокойная вода. Тёмная, бездонная гладь, и осколками солнца лежат на ней опавшие звёздчато-резные листья клёнов, что свесили низко ветви, будто желая дотянуться до тех клёнов, что там, в глубине.
На другом берегу вечно царит огнисто-золотая осень с серебристым инеем поутру на траве, днём — обнимающая бережно прозрачным теплом, что так драгоценно своей хрупкостью в эту пору.
Перрон небольшой станции кажется пустынным на первый взгляд. Пустая платформа, по бокам — старинные фонари, поодаль светится снежной чистотой в золотисто-рыжем бархате поздних цветов домик Смотрителя.
читать дальшеТам, за Станцией, в молочно-серой дымке тумана теряется лес. Вокруг же неугасимым пожаром горят алые, светятся золотые, будто впитавшие солнце клёны. Они шелестят, шепчутся на ветру, помахивая резными лапками.
Тот, кто со злом, — не найдёт сюда путь, не увидит Станцию, заблудится среди старых клёнов, переплетших ветви преградой. Воздух — прозрачный и чистый на диво, какой бывает лишь осенью, — хрусталём звенит едва слышно от близости истончённой Грани.
А над головой — небо, как море бездонной синей глубины, так легко утонуть...
Пушистый, на редкость крупный серый кот играет с принесённым ветром резным листом, гоняет лапкой, скачет, задрав хвост трубой, по деревянным шпалам, нехотя уступает устало пыхтящему паровозику путь.
На Станцию, которой нет ни на одной карте и ни в одном из миров, ибо она — пограничье, приехали гости.
Кто-то приедет поездом — ведь железные дороги давно уж соединяют не только города и страны, но и миры — кто-то придёт из леса, и запахом прелой листвы пропитается одежда, а кто-то — и прямо по самой дороге, ступая по шпалам, доберётся до Станции.
Двери дома Смотрителя в такое время открыты для всех.
А сам Смотритель... Конечно, он выглядит как-то, но облик его неуловимо ускользает из памяти, стоит отвести взгляд. Помнятся лишь невысокая, тонкая и гибкая фигура, лёгкость движений и — взгляд. Светлый, чуть печальный, понимающий.
Непостижимое существо, не принадлежащее, как и его Станция, ни одному из миров.
У кота, что вьётся у ног Смотрителя, такая смышлёная и лукавая морда, что чудится — он молчит потому только, что желает этого сам. А если б захотел — заговорил бы чисто как человек. Или даже — распрямился бы вдруг взъерошенным юношей с искрящимися смехом глазами.
Приходящие гости, впрочем, не удивляются ничему из того, что здесь случается — уж такое это место — Станция-между-мирами. Здесь может быть всё, во что готов поверить.
В лесу сразу за Станцией, по-осеннему безмолвном, нездешнем, остро пахнет прелой листвой и влажной землёй. И ждёшь невольно среди живого золота увидеть кого-то из Дивного народа... А где-то дальше, в глубине, перед легко шагающим пришельцем лес расступается сам, ветви — даже рябины, что так не любит ведьм и колдунов, — убираются с дороги, не цепляя долгую косу, трава и корни, послушные его желанию, не путаются под ногами. Лес не чует зла — и потому пропускает гостя. Иначе ветви рябины бы хлестнули по лицу, трава и ожившие корни опутали ноги — и получилось бы ли уйти...
Может быть, в лесу водятся и волки. Или — не совсем волки. Как и лисы, и прочие звери — звери не вполне. Это странный лес, живой и почти сказочный, неуловимо опасный, наполненный лишь едва слышными шорохами. Лес, что вырос рядом с Гранью. Впрочем, здесь можно никого не опасаться. На Станции и врагам заповедано перемирие, и это — Закон превыше тех, что начертаны на бумаге.
Герои иного, где-то рассказанного на бумаге, а где-то живого благодаря тем, кто поверил, мира, наведываются порой из-за Грани. Здесь им рады — и они приходят в гости, пьют чай, взамен рассказывая истории Смотрителю. И, что бы ни прозвучало в этих стенах из уст гостей, их не осудят.
Судить — не дело Смотрителя.
И гости, придя раз, возвращаются снова и снова, привлекаемые теплом и радушием, что греют сердце. Раскланиваются учтиво с пришедшими ранее — знакомятся незнакомые, примиряются смертельные враги и радуются встрече друзья — здесь нет ссор, никто не желает огорчать гостеприимного хозяина.
Гости не мешают друг другу — кто-то помогает хозяину с чаем, кто-то осторожно перелистывает потемневшие страницы старых книг, а кому-то, может быть, не хочется сейчас общества, и он просто бродит где-то поблизости, зная, что может прийти в любой момент, и его встретят радушно, ни о чём не спрашивая.
В доме уютно, за сообща накрытым столом и чаем ведутся долгие неторопливые беседы, от которых никто не устаёт, а на душе становится тепло; довольством веет от странно-живого знамени на стене, и гости спохватываются, когда уже темнеет, а снаружи всё ближе подступает странный туман, не решающийся пока пересечь железные пути. Но Смотритель взглянет на своего кота, и тот с готовностью прошествует важно к дверям, обернётся от них, взмахнув пушистым хвостом: «Кого ждём?» Ведь кто, как не кошки, лучшие проводники меж мирами, всегда безошибочно выбирающие путь. Над кошками не властны наваждения, они видят мир во всей его изменчивости, видят и те места, где истончаются его грани, — а значит, рядом есть тропа вовне.
Гости уйдут, в домике станет тихо — и Смотритель, поджидая друга-кота, будет тем временем бережно перебирать тонкими пальцами разноцветную мозаику отзвучавших историй, вслушиваться во что-то, слышимое только ему; иногда — улыбаться краешками губ, а иногда — печалиться.
...Как смеркается, Станция снова зажжёт огни, засветятся окна домика Смотрителя, а вокруг замерцают живые огоньки светлячков, даря свет темноте за фонарями, чертя узоры в воздухе.
На Станции всегда царит звенящая тишиной осень, здесь тепло, и хочется возвращаться раз за разом.
*Мосты, по поверьям, разделяют разные миры, и перейдя по мосту — можно попасть в совершенно другое место. Другой мир.
-
-
26.05.2014 в 09:26-
-
26.05.2014 в 11:45