Октябрь начался, а с ним очередные попытки во writober))
Идеи принимаются!))

1. Чудовище под кроватью

читать дальше

2. Хранитель людей

читать дальше

3. Город дождей (отрывок)

Маленький городок, пахнущий дождём и кофе, разноцветный мох в парках и всюду, и крошечные белые цветы в нём, дома-башенки и трава и мох на крышах и звонкие алые лакированные трамваи, вязь трамвайных путей — и мох и цветы между шпал, и трамваи, которые преспокойно меняют курс, как лодочки, неизвестно, куда привезёт, и детвора обожает играть в это, а подросшие уже юноши и девушки верят, что однажды алый трамвайчик привезёт их к тому, кто суждён судьбой.
Медный закат сквозь вечные тучи отражается в витринах многочисленных магазинчиков — леденцы, самодельные игрушки из всего, что приносит вода — гладких деревяшек, отшлифованных стеклянных камешков, плетёные браслеты с колокольчиками, чтобы подпевали мелодии дождя, и многое, многое другое.
У жителей города Дождей разноцветные зонтики и непременно жёлтые — вместо солнца — дождевики.
Обитатели города плывут в лужах, иногда, наверное, становятся рыбами — может быть, во сне.
Ночами прорастают, как грибы, маленькие маяки, горожане привычно обходят их, кто-то собирает букеты, а дети играют в смотрителей, и тут уж каждая лужа с разноцветным мозаичным дном становится бурным морем с корабликами из дощечек и газет, а огоньки Святого Эльма с радостью селятся в маячатах.
Иногда можно поутру охотиться на туман — он лохмами повисает на ветвях, то ли чьи-то хвосты, каких-то неведомых туманных кошек, то ли причудливые лианы. Туман игрив и дружелюбен, но, как кошки, старательно делает вид, что он дикий и независимый, и вообще скрывает всяких чудовищ.
В городе Дождей каждый ручеёк воображает себя речушкой, потому им дарят мостики. Каменные, деревянные, есть даже пара железных с кружевом ограждения.
У каждого мостика есть своё имя, и попробуй перепутай — обиженный мост нипочём не приведёт туда, куда нужно, то есть куда-то приведёт, но оказаться можно и на берегу очень дикой, совершенно не прирученной реки, строй потом хижину, и на набережной какого-нибудь Очень Серьёзного средневекового города, воображающего о себе куда больше современного многомиллионника.
Мосты маленькие, потому и тролли под ними обитают мелкие, а плату за проход берут леденцами — ровно один большой полосатый леденец на палочке за проход в одну сторону, или горсть маленьких золотистых и алых леденцов, переливающихся в свете фонариков драгоценными камешками. Можно задать троллю вопрос: лгать они не могут, а видят куда больше людей, если это касается мира вокруг.
Если долго нет дождя, жители беспокоятся, купают яркие зонтики в фонтанах чтоб не высыхали, поглядывают то и дело на небо. Зачем фонтаны в городе дождей, никто не знает, но они есть — выложенные ракушечником бортики, слегка позеленевшие изваяния водяных дев, мраморных мальчишек с пастушьими рожками и лошадок с хитрющими мордами, видно, тоже — водяных, сядешь такой на спину — мигом утащит на дно. Городская легенда утверждает, что ночами изваяния оживают, водные девы чинно катаются на водяных лошадках, а мальчишки носятся наперегонки, гиканьем подбадривая скакунов, чья лошадка победит — того и фонтан на следующий день, потому никто не удивляется, что изваяния всякий раз разные, а порой кто-то из мальчишек не успевает до рассвета отпустить лошадку и так и замирает вместе с ней.
Мальчишки не из камня, розовощёкие и вихрастые, таскают у художников, раскрашивающих маячат и камни, зелёную краску, рисуют зрачки мраморным братцам и диковинным фонтанным зверям, только лошадкам — не рисуют, никто не хочет проснуться на дне.
Флюгеры-чайки над черепичными крышами вечно глядят на запад и кричат, когда идёт шторм.
Кораблики из газет, дощечек и коры живут собственной жизнью в лужах и ручьях; однажды они соберутся в флотилию и уплывут куда-нибудь на край земли, туда, где соль сменяется сладостью, если раньше не обратятся белыми птицами. Горожане до сих пор спорят: все ли чайки в городе — бывшие кораблики, или же среди них есть флюгера, которым наскучило сидеть на насесте, а кто-то и вовсе утверждает, что вон та здоровущая чайка — вылитый его покойный дедушка, такой же взгляд.