Девять лун над Амальгири, девять лун в прозрачном нежном небе, что едва ли иное, чем море.
Низко или высоко луны плывут, ожерельем мир украшая, и плавный танец их потом сиянием назовут, когда узнают, что есть свет.
Великий кит тщится проглотить хоть одну, великий кит, что несёт на себе не посаженное, не выросшее, не сбывшееся древо.
Когда устанет великий кит, остановит яростный бег по гребням волн за одной из лун, упрётся древо кроной в небосвод, корнями притянет ближе дно.
Сбудется.
От корней его пойдут подводные леса.
Укрепится так, зацветёт древо, лелеемое тёплыми ласковыми ветрами, даст плод. И будет первый плод тем, что потом назовут яблоком.
Плод сей даст понимание.
Придут другие ветры, обожгут листву, заберут её всю.
И станут алые и золотые листья тем, что потом назовут птицами, песнями и сказками.
Девять лун обойдут мир по кругу, первая станет последней, последняя — первой.
Даст древо второй плод, и назовут его потом орехом, что даёт знания.
Достанут птицы землю из глубин, чтобы разделить море и небо.
Те из них, что не захотят возвращаться, назовутся рыбами.
Из снов великого кита, из семян того плода, что потом назовут яблоком, из земли вырастут-сбудутся тела для несбывшихся птиц. Птицы те останутся меж морем и небом.
Назовутся потом — людьми.
Из скорлупы ореха родится первый корабль.
Летят лепестки, зреют плоды, ветер уносит песни-листья.
Меж корней древа мира спит великий кит.
Девять лун над Амальгири, девять лун в море плывут.
Девять лун, ни одного солнца.