Зимний волк съел бы солнце, как легендарный родич — чтоб всегда сияли луна и звезды, да только ведь проглотишь — и перестанет совсем глядеть с неба луна, ослепнет.
Потому что всем, кроме солнца, нужен чей-то свет, чтоб отражать его, сияя.
Сам Великий волк теперь ступает по небу, потому что в мире много троп, и пророчество сбылось, даже если где-то не заметили, и уж конечно, нельзя съесть звезду и ею не стать, а звёздам место на небе. И теперь под лапами его — лебединая тропа, и всё небо — охотничьи угодья.
А луна — свернувшаяся в небе маленькая белая волчишка; уж наверное, у Великого волка были не только сыновья.
Сигмунд, Волк Зимы, инеистая шерсть, алмазные клыки и когти, зеленоватые огни глаз, где ступит — там лют мороз, где шкурой тряхнёт — там буран подымется, давно уж не помнит ни волчий меч, ни жизнь человеком. Всякую ночь он смотрит в вышину влюблёнными глазами, поёт хвалы луне, глядит, как она растёт, разворачивается из крохотного калачика.
Волки знают: луна, их богиня — белая волчица.