В качестве разминки - эти картины слишком будят воображение



В час, когда луна средь бела дня, прозрачная, в небе висит, когда звонка тишина и хрупок мир на переломе, истаивают, истончаются границы, что заперты накрепко в иное время.
Воздвигся над лесом осенним, в тумане золотистом дух как гора — всё тело в перьях вместо шерсти, бородатый лик, острые уши, вместо рогов — раскидистые деревья в осенней листве. Колышется тело его и словно чуть плывёт, размываясь по краям, будто истаивая, пребывая наполовину не здесь, а где-то там, по ту сторону. Дух-исполин мычит гулко и печально, переступает раздвоёнными копытами — трещат деревья, врассыпную с верещанием бросаются разноликие мелкие духи, а те, что уснув от старости и могущества, в землю вросли камнями да деревьями, ворочаются медленно, сонно — конец мира наступит, они не проснутся до конца.

Наклонив рогатую деревьями голову, хватает дух зазевавшуюся мелочь, подбросив высоко, втягивает распахнутой беззубой пастью.
Проглотив, озирает затаившийся лес, что внизу, встряхивает головой — опадают с тихим шорохом листья с деревьев-рогов — и снова мычит, будто зовёт кого-то, и безнадёжная тоска в его зове.
Ступает дух — и трещат деревья, гнутся, как тростинки, просека остаётся за длинным чешуйчатым хвостом.
Вздрагивает гора под неслышной тяжёлой поступью.

Спит деревенька за мостом, что берега разделяет, спит у подножия горы — где-то большие города и время мчится стремглав, здесь же веками всё неизменно. Живут, как встарь, духи в домах и дикие — в лесу, что видел другие времена. Тогда грани были тоньше, чем сейчас, и бродили странные создания по миру. Много воды с тех пор утекло, спят беспробудно древние создания, позабытые людьми, иные вовсе ушли, истаяли, будто и не было их, но кто знает, чей сон однажды будет нарушен...

Мычит тоскливо древний дух — весь перьями покрыт, лик бородат и голова увенчана деревьями вместо рогов, — но нет ему ответа.
Лишь тишина осенняя звенит.