Бьют октябрь неведомые часы на башне-на-краю (дальше вниз уходят полуразрушенные ступени, и нет ничего, лишь стылый туман, что колышется, как живой, и зовёт, зовёт), гирьки подтягивает часовщик, не призрак и не человек, у него нет лица - может быть, он чей-то сон.
Время настало.
В старой заброшенной хижине поднимает острую морду огнисто-рыжий лис, что лежит на полу, на занесённой ветрами побуревшей листве. Лес помнит всё, лес слушает ветра, а те облетают весь мир, и каждый лист — чья-то история, которую никому, кроме фейри, не прочесть. Мёртвая летопись...
Часы бьют октябрь.
В городах оживают фонари, несбывшееся стенает, заплутав средь леса домов, на перекрёстках горят путеводные костры — для тех, кто потерялся в тумане троп.
В сумраке парков и аллей бродят потерянно чьи-то позабытые следы, со случайными прохожими раскланиваются старомодно учтивые долговязые фонари.
За их светом шевелится равнодушная тьма, где вязнет колкий свет звёзд.
Сентябрь-лис уходит, и печально влачится хвост, но горит зажженный лукавым лисом огонь, и догорает в нём мир — горят деревья, горят аллеи и бульвары, усыпанные листвою, горят холодные рассветы, пеплом осыпаются закаты.
Мир горит, и небо течёт — рекою синей и прозрачной, ледяной, меняя оттенки, замерзая серебром, и серебро осыпается ледяной крошкой, и холод ступает стылыми лапами по хрупкой печальной траве, оставляя инеистые следы.
Опавшая листва взвихряется, рисуя силуэты — рыжие, огнистые, тёплые звери, текут-бегут в шорохе и тишине — прочь, прочь.
Танцуют лесные тролли в прозрачной дикой чаще на древних мшистых камнях, ритм отбивает по ту сторону слуха барабан.
Прозрачен лес, плетут кружево, заплетают ветра берёзы тонкими ветвями и осины дрожат от предчувствий, у корней дремлет прозрачная лохматая тишина. Сыро и стыло, бродит по осиротевшему лесу мховый то ли волк, то ли лис, то ли тот и другой разом — изумрудный холодный бархат шкуры, мягко ступающие по ковру прелой листвы лапы, хвост, заметающий следы.
Лес задумчив, он впадает в дрёму, но рога — поют, и открываются двери — не до сна.
Лисы не любят охоты, осенние лисы уходят прочь — туда, где Дверь и порог, и мир там текуч, не умея быть в покое, и хлопанье крыльев, и вороны кричат.
Лисы ждут у порога Двери, оплетённой ветвями и корнями, за спиною — Октябрь, и рога поют, и лай собак — призрачен, но все ближе…
Десятый удар.
Небо течёт прозрачной изменчивой рекой.
Деревья мир ткут, танцуя ветвями на ветру.
Часы бьют октябрь.