Не слишком уверена, что история подходит именно для этого дневника, но пусть пока будет здесь.Примечание: было написано на ФБ-2017, бета
Хикари-санГород. Скопление многоэтажных зданий и ярких, зазывно горящих витрин, редкие робкие вкрапления частных домов — кусочек деревни посреди шума современной цивилизации, — бесконечные ленты дорог. Почти живое, почти одушевлённое создание, что никогда не спит. Спешащие люди не дают себе труда задуматься над тем, что город такое на самом деле.
Какой он на самом деле. Не дают себе труда взглянуть краем глаза, чтобы увидеть то, что совсем рядом — неявное.
...В лунные ночи, когда око иного мира — луна — глядит на город, когда неявное совсем рядом с явью, тот изменяется. Прорастают новые улицы из той версии его, что не сбылась, прорезаются переулки, а затем меняются и здания.
Тяжело ворочаются, оживают спящие на обочинах дорог и автостоянках экскаваторы, бульдозеры, самосвалы, разворачиваются головы на длинных шеях, чуть вздрагивает земля — потягиваются, разминая затёкшие члены, громадные вымершие звери, которыми оборачивается привычная человеку техника. Диплодоки-карьерные самосвалы — терпеливые звери, бронтозавры-бульдозеры, брахиозавры и индрикотерии-подъёмные краны, упрямые трицератопсы-трактора, грузовики-тягачи-стегозавры — все те, кого считает вымершими человек. Они не вымерли. Они просто спрятались — среди нас.
Совсем близко...
Изогнутые причудливо, оголённые, лишённые коры, обточенные до лаковой гладкости водой белые стволы деревьев, оставшиеся после половодья на речных берегах, в лунном свете становятся тем, что они есть на самом деле — костями громадных зверей, а иные из них, днём греясь на солнце — бревно бревном, в лунном свете выпрастывают голову из песка, громадными змеями соскальзывая в воду.
Сквозь небоскрёбы — скалы из стекла и бетона — прорастают вековые деревья: город норовит обернуться лесом, что был здесь задолго до человека.
Припозднившиеся прохожие в лунном свете иные: величаво-изящно скользят лунные фейри — острые уши и тонкий силуэт, тяжеловато ступают, ссутулившись, тролли, что всегда не прочь позадирать того, кто слабее, шмыгают неосвещёнными переулками хитрые гоблины.
Снова чуть колышется земля — бродит в метротоннелях сказочный громадный зверь, легенда старых времён.
Фейри и прочие, те, кого считают красивой сказкой, среди нас.
Одни из нас.
Когда-то, спасаясь от вездесущего любопытства людей, они спрятались, да так хорошо, что и сами ныне позабыли, кто они. Днём — привычная жизнь горожанина: работа, дом, компьютер или телевизор перед сном; и лишь в лунном свете обычные люди превращаются в иных существ.
Лунный свет являет невидимое, и даже привычные кошки и псы оборачиваются кем-то иным. Или принимают свой истинный вид?..
Вон у того пса горят глаза-плошки, сам он чёрен и лохмат, но облик его странно колышется, колеблется, как будто оборотень не может решить, каким ему быть; а у того — шерсть в свете робкого фонаря зелена, как трава, и хвост заплетён в косу — фейский пёс; с красноухой же гончей — днём дворняга дворнягой, смесок неизвестных кровей — и вовсе лучше не связываться, пусть она и отстала от своры Аннуна давным-давно. И слишком велика метнувшаяся в переулок кошачья тень с раздвоённым хвостом.
Гремят железные крылья чёрного дракона, бывшего днём старым паровозом на постаменте над шумным перекрестьем магистралей, в небе парит птица-гаруда, бывшая самолётом.
Они — рядом с нами. Среди нас. С приходом сумерек прорежется вдруг в туманной фаре автобуса вертикальный зрачок, изогнёт шею-стрелу тонкий силуэт подъёмного крана на фоне неба, у случайного прохожего — острые уши, и светятся в темноте глаза у верного пса.
Шумит вековой лес на месте небоскрёбов.
Когда зажмурится, погаснет с приходом утра око луны, всё вернётся на свои места, будто закроется окно в иной мир: замрут грузовики, теплоходы, экскаваторы, вернётся на постамент чёрный дракон-паровоз, фейри в облике людей поспешат на работу, позабыв вновь свою истинную суть — до первой ночи полной луны.
Воды реки смоют глубокий след когтистой лапы на берегу.
Всё — не то, чем кажется.