Дуб дубом

[tuomituulikki]

Краткое содержание: Тяжело жить дураку на свете, если счастье его — в сказках только
Примечание: бета незаменимая  Хикари-сан, написано на ФБ-2017; отсылка к знаменитому зачину поэмы «Руслан и Людмила», использование мотивов русских (и не только) народных сказок

Жили да были в царстве некоем — может, и тридевятом, да только никто себе труда подсчитать не давал — царь с царицей, и были у них три сына. Ровно как в сказках. И, ровно как в сказках, старшие-то царевичи, Василий с Петром, умом и ловкостью не обижены, на радость родителям, а младшенький, Иванушка — не был бы царевичем, так дураком бы называли.

Пока рос он, матушка-царица ласково кликала его дубком — и то сказать, крепок да статен был сынок, ровно деревце молодое, а как старше стал — обидно дубом называть начали. Понимал всё Иван не так, хоть объясняй, хоть нет — что в лоб ему, что по лбу, а иносказаний вовсе не замечал: зимой раз долго искал, где ж зимуют раки, насилу его из-подо льда речного, провалившегося, вытащили, у посла царства Тридесятого долго допытывался, как это он аршин проглотил, что прямой такой (насилу посла потом улестили и дарами задобрили, так обиделся), перед свиньями бисер, что из материной шкатулки для рукоделия взял, сыпал, а на воде вилами стихи писать пытался (кто ж стихов не пишет в осьмнадцать лет-то!), с луковицей очищенной, дабы слёзы пресловутые увидеть, лез к зверю заморскому зубастому крокодилу, коего смеху ради Пётр, брат средний, завёл да царедворцев пугал, ночами ползать свободно выпуская, — словом, трудно с ним было.

Пробовал поначалу-то ещё царь-батюшка к делу младшенького, как и двоих старших, приучать — не всё ж сказки певцов да мамок с няньками слушать, до чего Иван страсть как охоч был. Вот поручит ему бумаги важные просмотреть, дабы к делу приучать, аль на совет позовёт боярский или к армии пошлёт — перепортит бумаги Иван, доходы в расходы внесёт, дебеты с кредитами перепутает, жалованье царедворцев и вовсе средь циферок мелких затеряется; боярам как ляпнет что невпопад — так лучше б рта-то не открывал вовсе, а армия едва против батюшки-царя после визита Иванова-то не взбунтовалась, спешно пришлось Петра-царевича посылать войска усмирять.

Решил царь тогда его к делам богатырским приучать — силушкой-то Иван не обижен, будет потом старшему брату, Василию-наследнику, верной подмогой. Но и тут Иван всё не так делать умудрялся. Всё подвиги сказочных богатырей повторить пытался — шапку в терем метал, развалить по брёвнышку пробуя, волков серых ловил, говорить с ними пытаясь, чудо-юдо да Змеев Горынычей искал. Хорошо хоть, мост через реку Смородину не нашёл, не то лишиться бы матушке-царице младшего сынка: всем ведь известно, куда та дорога сказочная ведёт, не ходят ею живые.
Конь богатырский — и тот только что не смеялся, хоть ржал подозрительно как-то.

Подумал Иван, да попросил коня себе деревянного выстругать. У богатырского ноги четыре, да и у деревянного столько же, и кормить его не надобно, и послушен будет. Выстругали коня ему, разукрасили цветами да птицами. Сел Иван — а конь ни с места. Хоть ты за уши его дёргай, хоть винтики подкручивай специальные. Дерево деревом, никакого волшебства. На весь двор посмешище.

— Дуб дубом ты, Иван, — серчал батюшка.
— Дубок ты мой, — вздыхала матушка.
Посмеивались старшие братья обидно, стукали больно по лбу — точно, мол, как есть дубовый. Иван Дубовый лоб.

Не вина Ивана была, что за молодильными яблоками или Жар-птицей царь сыновей не посылал, несчастья царство стороной обходили, царевны-несмеяны с Василисами Премудрыми аль девицы-богатырки златокосые не жили по соседству, лягушки да лебеди белые с уточками серыми заговаривать голосами человеческими не спешили — словом, как были чудеса все в сказках, так там и оставались. Конь богатырский — и тот отбрыкивался только от попыток Ивана оседлать его, двенадцать подпруг белошёлковых затягивая, и масти вовсе не бурой был, и огнём дышать, что твой Змей, не дышал, как и скакать повыше лесу стоячего, пониже облака ходячего скакать, хвостом горы-селения заметая, не спешил. И в ухо конское не влезешь, чтоб красавцем да умником-разумником стать — больно мало.

И куда деваться дураку, если счастье его — в сказках только?

Попробовал раз Иван корабль летучий построить — в сказках-то все тёзки его вещи волшебные делали да поступки необычайные совершали, так чем же он хуже?
Плотников да столяров себе в помощь призвал, два месяца возился, да и рухнул вместе с кораблём — нарядный тот вышел, беленький, весь кружевной, лёгкий, будто птица, — крышу дворца проломив. Прямо в зал для приёмов важных, где царь как раз послов принимал от соседей немирных.

— Дуб дубом ты, Ванюша, — рассердился царь, чуть в сердцах короной царской при всём честном народе не запустив — насилу матушка-царица удержала.

Обиделся вконец Иван — и корабля до слёз жалко, ровно к невесте, к нему привязался, и слова батюшкины обидны — разве его в том вина, что с волшебством так плохо нынче? — ногой топнул. Аж зверь заморский крокодил, которого на день Пётр-царевич запереть позабыл, шарахнулся, в угол куда-то уполз.

— Раз дуб дубом, — говорит, — то и быть мне деревом.

И ушёл. Пока хватилась матушка-царица, пока послала старших сыновей на поиски... Словом, вырос у лукоморья дуб, могуч да зелен, всем дубам дуб.
И не убедишь ведь обратно воротиться, всегда упрям Иван был — раз вбил себе в голову, что дуб он, то и будет теперь дубом вовек.

Погоревали царь с царицей, да и повелели на дуб тот цепь толстую златую повесить — в знак происхождения царского, и рубить заповедовали. Пущай, мол, растёт Ванятка, раз уж деревом-то ему легче, чем человеком быть. И то сказать, кто ж к дереву придираться за тугодумие да твердолобость будет...

Ну а кот — чёрный, здоровущий да с хвостом раздвоённым (заморского происхождения был, не иначе) — завёлся сам, как средь братии кошачьей водится.

Говорили — байки диковинные сказывал котище тот породы заморской да песни пел, по цепи-то ступаючи, только после пяти бочонков медовухи да трёх — вина зелена заморского, что царь повелел выставить на поминки сына царского, не то что коты — волки серые да щуки быстрые разговаривать начнут. Говорили ещё — певец какой-то мимо проходил да сказку про дуб тот с котом-баюном сложил.