Название: Госпожа ОсеньОписание: Рыжекудрая красавица Осень в длинном платье винного бархата, с резным венком из ало-золотых листьев рябины и клёна, украшенным брызгами рубиновых ягод рябины и боярышника на голове, бродит, не замечаемая людьми, с палитрой и кистью. Она любит художников - ведь она и сама пишет картины, только живые.
Осень прекрасна для тех, кто тонко чувствует и воспринимает мир ярче и шире. Такие люди способны видеть ускользающую красоту даже в тоскливые и хмурые дни, когда дождь оплакивает уходящее беззаботное время, а небеса низко-низко нависают над головой.
Когда же осень - непостоянная, как всякая женщина — милостиво одаривает теплом и лаской, позволяя солнцу выглянуть из-за чуть расступившихся нехотя туч, лица прохожих светлеют, и улыбки появляются сами собой. Просто невозможно не улыбнуться мечтательно, любуясь прекрасным нарядом Госпожи Осени.
Художники, поэты, мечтатели и фантазёры — для них нет лучше времени года.
Сказки, ещё неспетые песни, ненаписанные стихи витают, кажется, в воздухе, легенды ступают рядом, незримые... И тем, кто чувствует, умеет мечтать — очень хочется сделать... хоть что-то, чтобы выразить эту красоту и свои чувства, ощущение сказки, показать это остальным.
читать дальше
Художник не был исключением. Он бродил по аллеям и тропинкам старого парка, буквально впитывая всей своей сутью чистоту хрустального прохладного утра, вдыхая особый запах прелой листвы, лёгшей ковром под ноги, любуясь расцвеченными госпожой Осенью листьями, в которых, кажется, запутались солнечные лучи и алый живой огонь, наслаждаясь прощальной красой.
Несмотря на пасмурную погоду, аллеи словно светились, даря чудо мягко сияющего золота.
Как хотелось запечатлеть это ощущение дивной сказки на холсте!
Поймать миг, пленить красками - чтобы люди, глядя на картину, видели не мазки краски поверх загрунтованного холста, не написанный - мазок там, мазок тут - пейзаж, а чувствовали эту уходящую сказку, видели свет, скрытый в осеннем золоте, слышали эту звенящую чистоту и ясность воздуха.
Картина должна быть не просто смешением красок - она должна жить.
Листья должны выглядеть так, будто замерли на мгновенье и вот-вот начнут снова шептаться на ветру о чём-то своём, небо должно быть настоящим, а ковёр листвы — чуть шуршать под чьими-то шагами...
Как передать этот шёпот и ощущение хрупкой недолговечности красы Осени, ускользающее тепло?
Чувства рвались из сердца, звенели, и не было таких слов в человеческом языке, чтобы выразить эти чувства.
Как опишешь эту горькую и нежную грусть, что витает в воздухе?
Клочья серебристого тумана растаяли в лучах выглянувшего солнца, и всё вокруг заиграло живыми красками.
Осень драгоценна.
Живое золото листвы вокруг и под ногами, рубиновые гроздья рябины и брызги ягод боярышника, сапфировое, в оправе из резного золота, высокое небо, серебристый туман, исчезающий от первых лучей солнца, мерцающий алмазный иней раннего утра...
Хрупкое, ускользающее тепло дня...
Осень - это сказки, дивные баллады и неспетые песни.
Шорох листвы под ногами, солнце, запутавшееся в кронах деревьев и подарившее им тёплое золото.
Горький дым костров.
Грусть несбывшихся желаний, мечты, что мы храним в сердце, не позволяя никому к ним прикоснуться...
Впереди опавшие листья взвихрились, и почудился чей-то нездешний смех.
Художник поёжился невольно - иногда он думал, что осенью грань между миром людей и иными мирами, что существуют рядом, истончается. Перегородка становится словно прозрачной, как осенний воздух... и можно увидеть что-то... или кого-то, не принадлежащего нашему миру.
Можно ступить за грань самому, даже не заметив этого...
Кто знает, какие существа на самом деле ходят рядом с нами, не замечаемые обыкновенно?
Осень — дивная пора... пора Дивного народа. И художник не особо удивился бы, увидев рыжекудрую красавицу в роскошных одеяниях, к роду человеческому не принадлежащую.... Удивился бы лишь тому, что видит фэйри не в лесу, не возле холмов, а в парке, пусть и старом...
Листья вновь взвихрились по сторонам от него... и всё утихло.
Ушло ощущение чьего-то взгляда.
Художник нашёл удобное место, поставил мольберт.
Есть люди, мировосприятие которых иное. Они видят чуть больше остальных. Кто знает, что тому причина?
Умение мечтать? Умение творить? То, что они не разучились верить и желают видеть?
Но для них нормально видеть краем глаза ускользающие тени, видеть метнувшийся в угол серый лохматый клубок, они не удивляются таинственной пропаже и появлению своих вещей: «Домовой» - говорят как само собой разумеющееся.
Они не удивляются, не найдя в городе того места, где бывали ранее, зная, что реальность на самом деле очень изменчива... И это место осталось где-то ещё, а память о нём стёрлась из умов большинства людей.
Как и не спорят о событиях, которые тоже помнят теперь лишь они. Реальность изменчива, она меняется ежесекундно... и что с того, если какие-то мелочи пропадают бесследно?
Если остаёмся мы - остальное не так уж и важно. А жить в меняющемся мире куда интересней, чем в остающемся постоянным.
И иногда такие люди слышат зов. Неведомо чей... но душа рвётся, желая ему последовать, сердце колотится часто-часто...
И щемящее чувство, тоска о неведомом, накрывают с головой.
Ведь есть где-то... то, что ещё никто из людей не видел, что-то дивное, сказочное, совершенно неповторимое...
Где-то водят хороводы фейри, есть озёра, через которые можно попасть к тилвит тег*... Проводят время в пирах и сражениях дини ши**.
А где-то мчит Дикая Охота... и люди запирают двери и окна, спасаясь от холода, заползшего в сердце, боясь и не понимая своего страха.
Они слышат лай призрачных красноухих псов с горящими глазами,*** сами того не сознавая.
Мир куда разнообразнее и удивительнее, чем нам кажется. Неудивительно - ведь он живой. Живое не может быть застывшим и неизменным.
Художник почти видел, как рыжекудрая красавица Осень в длинном платье винного бархата, с резным венком из ало-золотых листьев рябины и клёна, украшенным брызгами рубиновых ягод рябины и боярышника на голове, бродит, не замечаемая людьми, с палитрой и кистью.
Она скользит по поникшей траве, не приминая её, и шаги художницы легки и танцующи.
Вот взвихрились листья, старательно собранные людьми в кучку... Это госпожа Осень, скользнув мимо, взмахнула своей накидкой, не менее драгоценной, чем весь наряд.
Лёгким порывом ветра срывает золото листвы берёз... И листья кружатся, не спеша опадать на землю, вторя кружащейся в танце Осени...
Чудятся даже отголоски смеха прекрасной Госпожи.
Пылающие багрянцем резные боярышник и рябина - это лучи закатного солнца, пойманные Осенью и добавленные ею в краски.
Бледное золото клёнов - лучи робкого утреннего солнца, а на берёзы и липы с тополями пошли лучи солнца полуденного.
Тонкая осина, словно залившаяся смущённой краской, трепещет листами, приветствуя художницу.
Осень смешивает краски и кладёт щедрые мазки на листья деревьев и кустов, что услужливо подставляют ей ветви.
Чуть склонив голову набок, оценивает получившееся, потом тонкой кистью добавляет кайму на узорчатые листья - так ещё прекраснее.
Расшалившись, брызгает на листья клёна золотой краской - и те получаются пятнистыми, бледно-зелёными с золотом...
Художник мазок за мазком клал на холст, смешивая краски, стараясь выразить то, что чувствовал...
Но написанное не отражало всего. Не получалось передать живой сказки, светлой и тёплой печали, ощущение драгоценной хрупкости...
От обиды хотелось уничтожить картину, хотя уже написанное было вовсе не так уж плохо — тропинка, устланная листвой, деревья, склонившиеся над ней, клочок синего неба, запутавшийся в кронах...
Но волшебству там не было места - просто осень. Не щемяще-печальная сказка - обычное время года.
Снова помстился женский смех, ветер легко взъерошил волосы.
Не выдержав ощущения присутствия, художник обернулся. И едва не выпустил палитру из рук.
Одно дело — представлять воплощение Осени... И совсем другое — действительно увидеть, как кружится в танце прекрасная Госпожа, как носится вокруг, вздымая листву и заставляя дрожать ветви деревьев, призрачно-серебристый лохматый пёс, для которого нет разницы — бежать ли по земле или по воздуху.
Осень приблизилась к замершему человеку.
Нечеловечески прекрасное лицо с приподнятыми скулами и тонкими чертами. Золотисто-зелёные чуть раскосые глаза, длинные рыжие кудри с резным венком из листьев и ягод поверх...
И ощущение чуждости, холодком прошедшее по коже, не умалявшее восхищения Дивным существом.
Художник поклонился учтиво:
- Я рад , что вы позволили увидеть себя, прекрасная Госпожа.
Взметнулся длинный рукав платья винного бархата, украшенного вязью серебристой осенней паутинки по подолу и краям рукавов, и художник вздрогнул от лёгкого касания руки.
- Вы, люди, такие забавные... - мелодично промолвила Осень. - Ты учтив, человек, и мне нравится это. Люблю художников — я ведь и сама пишу... Только я пишу живую картину, а вы — на холсте.
- Дивная Госпожа, - осмелился попросить художник. - Прошу, покажите мне это! Я не могу... не получается правильно передать, не получается оживить...
Осень снова рассмеялась, и хрустальный смех словно рассыпался осколками.
- Я покажу тебе, человек — мне интересно, что из этого получится...
Лохматый пёс, в чьей полупризрачной шерсти запутались травинки и опавшие листья, цапнул пучок лучей, пробивавшихся сквозь кроны деревьев, поднёс хозяйке. Осень измельчила лучи, сжав в руках, высыпала получившийся золотистый порошок на палитру, смешала с остатками золотой краски.
- Этой больше всего идёт, - пояснила Художница.
- Госпожа... На золото — как у берёз, вы пускаете солнечные лучи. А на вон те бледные, почти белые листья клёнов, которые выделяются среди золота и багрянца? - профессионального интереса человек сдержать не сумел.
- А на них идут лунные лучи, - улыбнулась Осень. - Попробуй-ка, - она протянула палитру с солнечными красками.
Пёс чуть присмирел, чинно пошёл рядом с хозяйкой - и ветер утих, не мешая художнику благоговейно расписывать листья, до которых мог дотянуться - в отличие от Осени, ему деревья ветви подставлять не желали.
- Вон туда, на багрянец, положи немного рассветно-розового, - подсказала Осень.
Художник позабыл о времени, а Осень словно невзначай направляла его руку, терпеливо подсказывая, где какой оттенок лучше использовать... Кажется, её забавляла возможность научить хоть немного своему искусству смертного.
Наконец прекрасная Госпожа остановила художника — нельзя человеку долго ходить по грани между мирами, как это делает Осень.
Уже дома художник, лишь скинув куртку, прошёл в комнату, гордо именуемую «мастерской», взял новый холст, укрепил на мольберте...
Смешав краски, задумался на миг... а потом вдохновенно и смело принялся класть мазки.
Оторвался ненадолго, чтобы зажечь свечи, когда стемнело - и вернулся к картине, где светился золотом и рдел багрянцем сказочный лес, через который бежала тропинка, выстланная опавшей листвой, ещё хранящей память о солнце.
От картины исходило то самое ощущение хрупкого и оттого ещё более драгоценного тепла, листья, казалось, вот-вот начнут перешептываться, а из-за деревьев выглянет кто-то из Дивного народа.
Кусочек неба, прозрачный и далёкий, виднелся сквозь золотые кроны, добавляя чистоты и нотку грусти в почти слышимую мелодию осеннего леса, написанную красками.
Картина уже жила своей жизнью.
… За окном кружилась в диковатом танце Осень, безжалостно срывая остатки красочного наряда деревьев, пригибал их макушки носившийся туда-сюда призрачно-лохматый пёс, хмурые небеса бесконечным дождём оплакивали уходящее время, прощались с деревьями, травой и кустами...
По-прежнему спал где-то богатырь, тяжести которого не выдерживала родная земля, под холмом, опутанные сонными чарами, ждали своего часа король Артур и его верные рыцари...
Мир многогранен и куда сложнее и удивительнее, чем мы можем себе это представить...
Пришедшие на выставку картин люди замирали перед картиной с подписью «Драгоценное тепло» надолго, стояли, чуть дыша, и сердца их щемило от сладкой непонятной тоски.
Картина казалась окном в другой мир... где, прислушавшись, можно понять, о чём говорят деревья, увидеть краем глаза водящих хоровод дриад, а то и танцующих на камнях серых гномов...
Она притягивала, вызвала непонятное волнение... И никто не мог остаться равнодушным.
Художник смотрел на это из своего угла, куда забился, чтобы остаться незамеченным, и улыбался.
«Благодарю, прекрасная Госпожа» - шепнули губы.
Благодарю, что позволили ненадолго пересечь грань миров, прикоснуться к волшебству...
Ответом долетел призрак хрустального смеха.
* Тилвит тег - в валлийском фольклоре златовласые фейри. Жилища тилвит тег находятся под землей, а чтобы добраться до них, нужно сначала нырнуть в озеро, окружённое холмами, которое послужат порталом.
** Дини ши - в ирландском фольклоре существа, которые, по преданиям когда-то были богами, потом стали витязями, которые ни в одной битве не потерпели поражения, а под конец превратились в фейри. Они проводят своё время в пирах и сражениях.
*** Псы Дикой Охоты